– Сам ты говно! – отвечал маршал. – Из этого говна сбили нас за секунду!
– Да честное слово – говно пулемет! Нам просто не повезло!
– Зато бомбы не говно!
– Да нету там, нету!
– Заткнись уже!
С пояса Жукова свисал и тянулся за ним по земле страховочный фал, вырванный с мясом из борта. Это считалось невозможным, но маршалу Советского Союза – удалось. Таская Жукова за собой вокруг самолета, Тяпа все суетился, пробуя фал отстегнуть, а то вдруг наступит. Поскользнется – и тогда амба. Маршал его суету заметил.
– Отдай хвост! – рявкнул он и быстро намотал фал на руку.
Наконец патроны у тринадцатого кончились или терпение истощилось, и он убрался по своим делам.
– Вы не ранены, товарищ маршал? – заботливо спросил Тяпа.
– Нет, – сухо ответил Жуков.
Тяпа подошел к самолету. Тот, хороший такой, не загорелся, но представлял собой форменное решето. Триста не триста, но две сотни дырок винтовочного калибра в нем было. Может, еще загорится, кто знает… Надо бы достать из штурманской кабины автомат, да боязно. Если он вообще там есть, этот автомат: Тяпа не заметил и не проверил, совсем он сегодня плохой. Никудышный пилот и человечек пустой, бессмысленный. Ах, как стыдно.
– Тя-апа, – позвали сзади ласково.
Лейтенант обернулся. Перед ним стоял маршал Советского Союза. Он уже отстегнул страховочный фал от пояса и теперь аккуратно сложил его в несколько слоев.
– Тяпа, а Тяпа… Тебе отец в детстве ремня задавал?
– Не-а, – Тяпа помотал головой.
– Ну тогда я за него буду! – сказал маршал.
Самолет так и не загорелся, но на всякий случай они отошли подальше в поле. Погода на глазах портилась, стало холодно, сыро и противно. Тяпа прихватил с собой руль направления – все равно его почти отстрелило, висел на честном слове. Бросил на землю и предложил маршалу присесть.
Жуков поглядел на руль, на Тяпу, на часы и остался стоять, выпятив челюсть и заложив руки за спину.
– Шоколадку не хотите, товарищ маршал? – спросил Тяпа, пошарив по карманам.
– Пистолет хочу, – процедил маршал. – Расстрелять тебя к чертовой бабушке. За идиотизм. Откуда ты взялся такой, а, лейтенант?
– Из Москвы, – сказал Тяпа. – С Сивцева Вражка. А пистолет возьмите, пожалуйста, там как раз один патрон.
– Для себя, что ли? А где остальные?
– После обеда по банкам стреляли… Мы тренируемся… – Тяпа, униженный и пристыженный, ныл, как нашкодивший мальчишка. – Мы иногда падаем, и тогда приходится в немцев стрелять из чего попало, ну и… А на случай, если вдруг позовут немедленно лететь, я всегда оставляю один патрон…
– Убери эту железку с глаз моих долой… Тренируется он!.. Вот даже такую херню, как последний патрон, ты заранее просчитываешь! А того, что твой приятель – предатель, сообразить не смог!
– Это не Овсеенко, это другие какие-то, я разглядел, пока они вокруг нас летали… Немцы, наверное.
Жуков раскрыл планшет и уставился в него. Снова посмотрел на часы.
– Никуда идти не надо, товарищ маршал, – сказал Тяпа. – Нас с минуты на минуту искать начнут. Истребители проскочат быстренько по маршруту и найдут. А до проезжей дороги километра четыре по грязи. Вон там хутор, а там деревня, так мы точно между ними, это тоже километра три с половиной. Смысла нет. Нас раньше отсюда подхватят.
– Кто подхватит? Гляди, какая погода! Еще не факт, что истребители смогут подняться, если совсем задождит.
– Наши в любом случае и поднимутся, и подхватят. Им скоро из штаба позвонят, и они сразу сюда.
– А сядут здесь?
– Конечно. И сядут, и взлетят…
– Ну да, – протянул маршал, – дерево было единственное, и ты его уже занял, опасности больше нет…
– Это уж так положено, – сказал Тяпа. – Это, извините, закон природы. Товарищ маршал, вы тут подождите, я схожу попробую нацедить бензинчику и когда надо запалю костерок, чтобы нас лучше видно было.
– Нет, – сказал маршал. – Не лезь туда.
Тяпа хотел спросить «Почему?», но постеснялся. Маршал сегодня второй раз падает – небось тоже психует с непривычки.
Тяпа оглянулся в сторону линии фронта. Там виднелся лес, на самом деле – сплошное непролазное болото аж до самой линии, на верных полста километров. Поэтому там ничего нет, только разведка по краешку ползает, булькая и матерясь. И тут ничего особенного нет, даже рокада толком не
