Он вышел на улицу – и ледяной ветер смел с него остатки сна. Солнце еще не показалось, но уже затопило небо оранжевыми и красными потоками, возвещая о своем прибытии. Икс был рад, что свет пока не слишком яркий. Он так долго жил в своей камере, что его глаза привыкли к темноте и тесноте, которые там царили. Ему было лучше всего именно в этот час, когда мир медленно себя проявлял.
Икса приучили игнорировать красоту Верхнего мира. Его приучили опускать взгляд или смотреть прямо перед собой, словно лошадь, которая впряжена в карету. Все воспоминания, которые он получит здесь, – не только о горах и небе, но и о собаках, облизывающих ему лицо, или о Зое, приложившей ладонь к его груди, – только заставят его сильнее страдать после возвращения в Низины.
А его обязательно заставят вернуться: нельзя позволить себе забыть об этом. Повелители в конце концов утащат его домой. Его ужасало то, что он не знает, как и когда это произойдет – и какой мор они нашлют на Зоиных близких за то, что они дали ему приют.
Икс плелся вниз по склону, когда услышал, как у него за спиной открылась дверь. Повернувшись, он увидел, что к нему идет Зоя. Она надела куртку и снегоступы, а на ее лице было мрачное выражение.
– Ты что, валишь? – спросила она.
– Валю? – не понял ее Икс.
– Уходишь. Ты уходишь?
– Нет, уверяю тебя.
Кажется, Зоя ему не поверила.
– Потому что нас и так много кто оставил, – сказала она. – А ты Джоне нравишься. Знаешь, кому еще разрешалось спать на божьей коровке? Никому и никогда!
– Зоя, – проговорил он, – я просто проверяю свои легкие. – Он помолчал немного. – Ты со мной не пройдешь? Я был бы рад твоему обществу.
Он видел по ее глазам, что она старается ему поверить, и смог определить тот момент, когда она решила, что сделает такую попытку.
– Да, любезный сэр, – сказала она, – и мне тоже следует проверить свои легкие.
– Ты надо мной смеешься? – уточнил он.
– Поистине так, – подтвердила она.
Они молча шли вниз, к заснеженным деревьям. Зоя не стала забрасывать его вопросами о том, кто он и что он такое, и он был ей за это благодарен. Он не мог припомнить, чтобы просто шел рядом с кем-то, не имея какой бы то ни было ужасной цели. Он не мог припомнить, чтобы кто-то оставался настолько спокойным в его обществе. В какой-то момент, когда они переходили через замерзшую реку, Зоя даже шутливо на него налетела. Он почувствовал, как все его тело наполняется жаром.
Они оказались, сами того не заметив, на тропе, ведущей к озеру. Мертвая часть леса уже высилась перед ними: деревья стояли голые и обугленные, словно попали в атомный взрыв. Икс видел, как Зоя воспринимает это мрачное зрелище. Он предложил повернуть назад. Она отрицательно покачала головой, словно зная, что это необходимо преодолеть. Чтобы отвлечься, она запела:
– Эту мелодию даже я знаю, – сказал Икс. – Только мне кажется, что ты изменила слова.
Зоя со смехом ответила:
– Правда? А по-моему, нет.
Она снова чуть толкнула его бедром – и он опять почувствовал, как по нему прокатилась волна жара.
Когда они дошли до озера, Зоя направилась прямо к проруби, которую проделал Стэн, словно хотела убедиться, что ей все это не приснилось. Икс поплелся за ней.
Отверстие почти затянуло льдом. Оно походило на заживающий струп.
Иксу хотелось оттащить Зою подальше, хотелось защитить от тех воспоминаний, которые, как он прекрасно понимал, булавками впивались ей в мозг.
Она заговорила раньше, чем он придумал, как это сделать:
– Значит, Стэн действительно был знаком с моим отцом, – сказала она. – Это мерзкое пресмыкающееся знало моего отца. Когда он сказал, что они были друзьями, я подумала, что он врет.
Икс попытался придумать какой-то достойный ответ. Он настолько не привык разговаривать, что построить даже самое простое предложение было так же трудно, как воздвигнуть стену. Каждое слово было камнем, который нужно было взвесить в руках.
– Стэн – это яд, – произнес Икс наконец. – Не позволяй попасть в твою кровь ни единому произнесенному им слову.
Зоя кивнула, но было видно, что она погружена в себя и толком его не услышала.
– Казалось бы, после того, как папа погиб, – сказала она, – он больше не сможет меня разочаровывать. – Она ковырнула снег носком снегоступа. – Эта теория провалилась.
