Но кем бы они ни были, здесь, на этом острове, который никогда не покидали, они сделали невозможное. Их численность никогда не переваливала за несколько сотен. Больше собирателей, охотников и рыболовов этот кусок камня просто не мог прокормить. Раз в несколько десятков лет тайфуны должны были заливать его наполовину и губить не меньше половины жителей. Но ни стихия, ни голод, ни генетическое вырождение их не истребили…
Вечером, когда утих дождь, он взбирался на самый высокий холм на крутом берегу и долго стоял, глядя на колышущееся море, высматривая среди высоких волн силуэт корабля. Или на небо, ища среди белых облаков и мечущихся чаек след реактивной струи. Но ни морских судов, ни самолетов не появлялось, и военный моряк уходил, прихватив по пути в дождливой роще пару съедобных улиток.
Напевал он по дороге.
Он знал, что так же будет приходить и через десять, и через двадцать лет, глядя на море, пока глаза не перестанут различать свет и тьму.
«Мы не преступники. Мы просто выполняли приказ. Мы невиновны. Виноваты другие», – часто говорил он старику, и тот, казалось, понимал, кивая белой головой.
Но еще чаще Эйб повторял эти фразы океану. Правда, капитану очень не нравилось, когда эхо начинало кричать ему в ответ, словно судья, свое последнее слово. «Guilty».
Часть 2
Угли пожара
Твое дело – хорошо исполнить возложенную на тебя роль; выбор же роли – дело другого.
Глава 1. Не считаясь с ценой
– Идите к черту, со мной все в порядке, – ругался Богданов в ответ на все попытки обращаться с ним как с хрустальной вазой. – Я не инвалид! Помогайте тем, у кого раны тяжелее.
Забинтованное лицо делало его похожим на Фантомаса. Увести его под крышу, в один из уцелевших домов, где был организован госпиталь, удалось только Марии, которая была в числе первых вернувшихся с севера эвакуированных. Высаживаясь из машин, они не узнавали свой город.
Участие Владимира больше не требовалось. Остальное могли доделать и без него.
Час назад, когда рядом с бывшим сурвайвером взорвалась граната, брошенная из окна, все были уверены, что он мертв. Особенно когда обнаружили его лежащим, с лицом в крови. Но, как оказалось, он был изранен, оглушен, но жив. Самой тяжелой была травма лица, а крохотный осколок металла и вовсе засел в глазном яблоке, не сумев пробиться в мозг. Глаз, конечно, больше служить ему не будет, но сужение поля зрения вдвое и уродливый шрам – не такая уж высокая плата за право еще пожить на земле.
Сам Данилов теперь сидел прямо на асфальте и с наслаждением ел бутерброд с солониной, явно собачатиной, пользуясь минутой передышки. Он не отсиживался за чужими спинами, но сумел не получить ни одной царапины. Хотя основная роль в этом бою была отведена тем, кто находился под защитой брони.
Приехавшее подкрепление подвезло и продукты, и даже свежий хлеб. Хрен их знает, откуда они взяли муку, наверно – трофеи из лагеря алтайцев. И зачем же эти паразиты напали, если какая-то еда у них все-таки была?
Александр на секунду подумал, что от такого бутерброда не отказался бы Степан, но к тому судьба оказалась не так милосердна. Он погиб за полчаса
