о фураже и дровах.
— А еще в этом году урожай риса меньше некуда, — произнес калмык в завершение. — И того, который мы привезли с Кубани, хватит на две недели. Придется на пшенку переходить. У меня все.
— Да меня мои бойцы не поймут, если я их буду пшеном кормить, как цыплят! — слабо возмутился Рыжий.
Быстро избаловался, ведь еще недавно они голубятину и воронятину жрали, когда дураков на дорогах не удавалось ограбить.
— Не кипятись, братан, — успокоил его Марат. — Мы иногда и лебеду ели, а тебе пшено не нравится. Привыкнешь.
— Хотя бы гречка еще есть, — погладил себя по животу Генерал. — Придется быть поскромнее! Что касается местных… товарищ Борманжинов, отдайте им ту конину, которую вы освежевали. Это не я, это Его Превосходительство так приказал. Он говорит, что этот жест окупится с лихвой.
Калмык кивнул головой, его кивок походил на поклон.
В этот момент стукнула входная дверь комнаты «заседаний».
— Где следопыт, о котором ты говорил? — произнес знакомый, уже почти «родной» для Окурка голос. — Где?!
Димон инстинктивно повернулся к двери, их взгляды встретились.
— Вот он! — поспешил ответить Генерал. — Сидит рядом с Мустафой. Очень квалифицированный кадр…
Но Уполномоченный уже потерял интерес к тому, что говорил Петраков. Теперь его глаза были направлены только на Окурка. Он буквально сверлил взглядом, и Димон понял смысл выражения «искать пятый угол». Забиться бы сейчас хоть под лавку, хоть за плинтус, лишь бы не чувствовать на себе нечеловеческое давление этих водянистых глаз.
— Ты Савинов? Ты там был? Ты видел гору? А внутрь не спускался? — допытывался Уполномоченный, направив на него свой костлявый палец.
Ведь всего лишь один раз проговорился Упырю… А Петька сдал его Рыжему. А тот — уже им. И теперь не отвертеться, теперь не соврать, что не был ты ни в каком Ямантау…
— Пытался, ваше превосходительство, — ответил обреченно Окурок. — Я нашел вентиляционную шахту. По ней можно спуститься. Но я сломал ногу… И остался без света. Поэтому до хранилищ — не добрался, — честно признался он. — Не нашел.
— Но ты знаешь дорогу. Это хорошо. Ты покажешь ее нам, — Виктор сцепил ладони на груди, почти как делают при молитве, и потер одну об другую, словно растирая большое насекомое.
Затем он повернулся к Генералу:
— Ты отправляешься через пять дней. В сторону Уфы. Возьми отряд «Череп» и его, — костлявый палец указал на Окурка. — Берите лучшие машины. В Ёбурге… ты знаешь, что делать. Долго мы терпели их… Но главное, взять гору.
— Там за Уфой местами радиация, — напомнил ему Петраков. — Люди могут сдохнуть, просто попив не из той лужи.
— И пусть, — махнул рукой Уполномоченный. — Все мы умрем. Нам нужна эта гора и то, что под ней. Она гораздо важнее, чем все, что мы до этого находили. Эта деревня важна только… как перевалочный пункт. И как источник горючего. И как укрытие на зиму. Но мы не останемся здесь навсегда. Взяв то, что нам нужно, мы поедем в другое место.
Никто из них — включая командиров и Петракова — даже не попытался спросить его, куда именно. Просто смотрели и часто-часто кивали.
— Всё, развлекайтесь, — Уполномоченный повернулся к ним спиной. — Завтра сам приду посмотреть, как ведутся работы на нефтебазе. Что-то еще?
— Да мелочь, — произнес тихо Генерал. — Староста Новой Астрахани радировал мне намедни. Низко кланяется вам. И просил поинтересоваться, когда вернут лошадок.
— Чего? — на лицо Виктора набежала тень. — Каких еще, на хрен, лошадок?
— Которых забрал у них Муса прошлой осенью. Вот как достопочтенный староста сказал: «Они там в индейцев играют, а мне посевную проводить».
— Что, так и выдал? В «индейцев», значит? — повторил Уполномоченный, положив руку под подбородок. — Ну, спасибо, что рассказал. Похоже, астраханцам нужен новый староста. Передай ему, пусть приезжает и скажет князю Ибрагимову сам о своем недовольстве. А если после этого он останется жив, отправь его в мусорные команды. Десятником. И соберите из их грязной дыры двести рекрутов.
— Слушаюсь, — Генерал приложил руку к непокрытой голове.
— Развелось у нас гнили… Мы… огнем и мечом… А они сидят в тылу, в тепле… и еще смеют вякать! Забыли, твари, что мы даем им защиту. А для себя даже еду добываем сами. Засиделись… Штаны протираем уже сколько. Вот для того и нужен большой настоящий поход.
— Ф-у-ух, — Петраков в который раз отер пот со лба, когда дверь закрылась, а шаги в коридорчике стихли. Похоже, Уполномоченный направился к выходу, чтоб пройтись и подышать воздухом. — Таков наш глава. Как и положено отцу, строгий, но справедливый. Я бы хотел предупредить новеньких, — тут он посмотрел на Окурка и на Павловского, — как вести себя, когда он заговорит с вами. Прежде всего, не спорьте. Со мной можно. С ним — никогда. Второе, не лгите. Он всегда узнает правду, и вы пожалеете. И третье — не просите ничего для себя. Захочет — сам даст. И не допускайте ошибок. Мелочь
