Лучевая кость Хастагры не выдержала обстоятельств.
Орк взвыл, забился под навалившимся человеком. Немец, прижимая колени, развернулся, откинул правый кулак себе за спину и несколько раз ударил под плахту, сильно и почти наугад. Попал – потому что противник провернулся под ним, укрывая пах.
И окончательно «отдал» руку.
Капитан, скручивая сломанное предплечье, навалился снова, ещё и ещё, всем телом, пока не почувствовал, что осколок кости рвёт мясо. Хастагра ревел, бился под ним, яростно дёргая железной своей личиной – но не мог пустить в ход даже клыки.
Немец подналёг. Кость пробила серую шкуру руки, кровь из разорванной вены хлестнула по маске. Орк выгнулся дугой, почти сбросив с себя капитана, и тому пришлось наступить коленом на выбитый локоть левой руки.
Он чуть докрутил сломанное предплечье и потянул его вверх. Осклабившись жутко и окончательно, капитан придвигал острый осколок кости выше и выше, к самой маске; надеясь только, что мероприятию никто не осмелится помешать.
Когда кость заскрежетала по металлу шлема, Хастагра понял. Крови он потерял не так уж и много; попытался было отвернуть голову – но Немец запыхтел и навалился последний раз, направляя острый край под самую расписную железную бровь, в провал глазницы, в мягкое.
– За Сену! – прошептал капитан, низко склоняясь к ненавистной маске. – А щас будет за Ридру… Всех, до последнего!
Когда ноги Хастагры наконец перестали подрагивать, капитан выпрямился и вытянул вошедший в мозг орка осколок его же кости. Немного чёрной жижи выплеснулось из-под маски – да и только.
Немец стащил с убитого шлем; посмотрел в окровавленное лицо, но плевать, конечно, не стал.
Вообще-то, изначально он предполагал просто застрелить Хастагру под шумок, а потом вложить персты в рану и заявить, что это «оно само». Но и так неплохо получилось, а, капитан?
Он голыми руками, на глазах двух армий убил лучшего бойца Степи, притом не пропустил ни единого удара. Хотя и взмок, конечно, как сволочь.
Немец тяжело поднялся на ноги. Круг молчал: люди заворожённо, орки – в ошеломлении.
К тому моменту, как продрогший капитан натянул рубаху и накинул бушлат, зелёные опомнились. Сперва по их шеренге прокатилось нехорошее волнение, затем гулкий шёпот недоумения и скорби наполнился яростью. За несколько ударов сердца, – как оно обычно и случается, – настроение круга переменилось; круг лопнул, и две оскаленные дуги покатились навстречу друг другу, стремительно превращаясь в отрезки прямых.
– Это ж орки! – радостно вопил над самым ухом капитана «младший князь Пачима». – Они ж Ритам не чтут! Бей!..
– Отставить! – крикнул Немец. – Гвардия, стоять!
Гвардейцы, – из которых мало кто был настоящим-то гвардейцем, – недоверчиво озираясь, притормозили; орки, напротив, ускорились. Капитан неспешно вынул «макаров», присел на колено и принялся методично расстреливать набегающий строй мечников.
Как в тире – из восьми выстрелов в цель ушло семь.
Не как в тире – попадания в «яблочко» никто не требовал.
– Гвардия! – сказал Немец, меняя магазин. – А вот теперь – бей.
Хастагра привёл с собой в круг родовитых конников. Капитан отобрал тёртую-битую тяжёлую пехоту; вопросы аристократизма и вообще занимали его довольно слабо.
Закончилась эта сшибка немного предсказуемо. Варта потеряла одного убитым, ещё двое получили лёгкие ранения. Орки полегли все.
Поднять себя на руки Немец, конечно, не позволил.
– Живо! – сказал он восторженно окружившим его бойцам. – Собрать хабар и по коням. Своего не бросать. Полминуты!
Но прежде чем истекло отпущенное время, земля под ногами ощутимо дрогнула. Капитан проворно обернулся: по ту сторону низин приходила в движение конница Орды.
А ещё дальше, там, где парил над землёю скрытый от глаз дракон, разгорались в высоком небе медленные сполохи молний.
Отблески молний ложились на сталь машины. Мутное облачко приближалось к рощице, где капитан укрыл «коробочку». Двигалось оно небыстро, – дракон выписывал некие промежуточные эволюции в воздухе, – но уверенно.
– Магов надо отводить, – сказал Немец, рассматривая мелькающий в глубине облака тёмно-синий силуэт. – Чего он там круги-то нарезает?
– Эээ… дракон не может коснуться земли чуждого ему мира, потому вынужден всё время держать себя на крыльях. В сущности, шаманы и не собирались призывать змея надолго, ибо призванный змей с той же лёгкостию обернётся против своих властителей, с каковой обрушивается он на врагов, каковая лёгкость…
– И как он тогда выбирает врагов?
Дурта облизал губы. В последнее время он осунулся ещё больше: сказывалась почти непрерывная работа над Каргом. Раны, выжжёные расплавленным металлом в теле Кави, действительно складывались в ключ, и мудрец лихорадочно раскручивал свои свитки и калькуляции, пословно собирая желанную формулу.
В смысл Карга Немец так пока и не вникал – слишком уж всё закрутилось, – но искренно надеялся, что оно того стоит. Мудрец выглядел бледно,
