друг, то он уж никак не придурок.
– Ха. Это точно. – Гэбби заглянула ему в глаза. – Мы обязательно будем тебя навещать. Часто-часто. То, что ты для него делаешь… это…
– Брось, – отмахнулся Майкл, – не стоит. Разве я могу поступить иначе?
Гэбби кивнула и снова расплакалась.
– Ладно. Мы очень скоро придем. Ты только дай знать, где обретаешься, хорошо?
– А как же!
Напоследок – не умышленно, впрочем, – остался Брайсон. Они с Майклом обнялись и в обязательном порядке, как настоящие мужики, похлопали друг друга по спине.
– Люблю тебя, старик, – шепнул на ухо Майклу Брайсон.
Майкл коротко хохотнул, но Брайсон стиснул его еще сильнее.
– Нет, я серьезно. Я тебя люблю. Ты самый лучший друг на свете. Самый храбрый, самый безбашенный, самый забавный… лучший из лучших. Буду надоедать тебе с визитами каждый божий день.
Он отвернулся и отошел к двери.
– Брайсон! – окликнул его Майкл.
Брайсон, не оборачиваясь, махнул рукой и вышел из комнаты. Было неожиданно, однако Майкл понял друга. Прощание получилось идеальное.
Вот все и закончилось.
Смахивая слезы, Майкл подошел к открытому гробу и забрался внутрь. В одежде, чтобы никто не видел его обнаженным. Все равно это тело пролежит в симуляторе недолго.
Он закрыл глаза и позволил аппаратуре совершить чудо.
А когда через час или около того эти глаза снова открылись, через них на реальный мир снова взирал Джексон Портер. Гэбби его заждалась.
2
Процесс был болезненным.
Он напоминал втискивание через файрволы, только при этом мозг словно высасывала гончая. Тьму сменял ослепительный свет, тишина – чудовищный шум, металлический грохот и скрежет ногтей по асфальту.
Но, как и многие вещи в странной жизни Майкла, переход наконец завершился.
Боль отступила, от нее в теле осталось нечто вроде эха. Майкл не знал, чего ожидать, хотя думал о предстоящем обмене – думал каждую ночь весь прошлый месяц.
Где он окажется? В ячейке Улья? В самом Улье? Паря во тьме, как несколько раз до того? Или у портала? На какой-нибудь фабрике по переселению разумов?
Что хуже всего, он не знал, очнется ли вообще, однако в этом смысле все прошло просто супер.
Как ни странно, первым делом Майкл увидел над собой крышку симулятора вроде того, в котором оставил тело Джексона Портера. Человека, с которым его роднила почти никому не ведомая близость.
Зашипело, и крышка гроба приподнялась, от тела отошли нейропровода. Все казалось совершенно настоящим. Невероятно подлинным. А когда крышка откинулась, Майкл увидел Хельгу – она улыбалась ему, как улыбалась, наверное, Гэбби возвращению в явь Джексона Портера.
– Вот ты и дома, – сказала Хельга.
3
Майкл вместе с няней сидел на кухне, до отвала наевшись ее знаменитых вафель, а заодно яиц и бекона. Он наслаждался каждым кусочком, хотя и перестал быть человеком, снова сделавшись набором кодовых символов.
У него не было органов, а значит, ел он не по-настоящему.
Он был просто программой – сложной, и тем не менее всего лишь программой.
Если честно, Майкл не расстраивался. До того как Каин, Вебер и Путь вторглись в его жизнь, он наслаждался ею. И вот вернулся к прежнему состоянию; постепенно память о реальном мире померкнет, а «Бездна жизни» вновь станет ему родным домом.
– Не знаю даже, какая версия тебя мне нравится больше, – сказал он, сделав глоток апельсинового сока. – Та, что готовит вкусный завтрак, или та, что крошит злодеев.
– Я одна и та же, мой маленький Майки, – закатила глаза Хельга. – Одна и та же. Только не жди сладкой жизни: не будешь делать домашние задания, станешь хулиганить – вернется Хельга-воительница.
Майкл вообразил няню в варварском боевом наряде и расхохотался до боли в груди. Да, чувствовал он себя просто замечательно. Все будет хорошо.
– Спасибо, – поблагодарил он Хельгу. Последовав отважному примеру Брайсона, Майкл решил признаться в сокровенных чувствах к этой
