Нотки отчаяния звучали в её голосе, но он решил их проигнорировать. Заведя двигатель, он потянулся к Темпест и кончиком пальца провёл по её нежной щеке.
От лёгкого как пёрышко прикосновения её сердце помчалось вскачь. Она знала, что он это услышал, знала, что ему известно, как бешено сейчас несётся кровь по её венам и как страстно её тело хочет его. Вздохнув, девушка глубже устроилась на сиденье и откинула голову, закрыв глаза.
Она одинока. Темпест думала об этом, расчёсывая волосы и задумчиво уставясь в зеркало, висевшее в ванной комнате в трейлере труппы.
Долгая эта ночь оказалась очень похожей на прекрасную сказку. Дарий, мягко разговаривающий с ней в тесной кабине грузовика. Его голос, звучащий совершенной мелодией, рассказывающий интересные фрагменты истории его народа, которые вставали перед её внутренним взором словно живые. Его руки, обнимающие её и проверяющие, в порядке ли ремень безопасности. Тепло его тела, проникающее в неё.
Они ехали несколько часов. Ночное небо, словно проводник, километр за километром разворачивало перед ними ленту шоссе. Голова Темпест склонилась к плечу; девушку клонило в сон. Не имея ни малейшего понятия, что может случиться, она тем не менее чувствовала, что всё в порядке. Дарий - вот благодаря кому она знала, что находится в безопасности, что о ней заботятся. Это читалось в его голосе, в тёплом взгляде его глаз, в том, как он оберегал её.
Темпест громко вздохнула. Ей не хотелось привыкать к этому ощущению: ведь ничто не вечно, и в конечном счёте лучше всегда полагаться на собственные силы. Ей не хотелось запутываться в соблазнительных тенётах, несмотря на их притягательную нежность. Естественно, Дарий слишком силён, чтобы можно было хотя бы рассчитывать на подобное безрассудство, но помечтать-то можно...
Она одинока без Дария. Нельзя сказать, что это чувство ей совсем незнакомо - много раз она уже оказывалась наедине с самой собой в целом мире. Но сейчас всё совершенно иначе: словно она утратила какую-то часть себя, и ни заполнить эту гнетущую пустоту, ни спастись от неё уже не получится.
Она опять встала поздно, в четвёртом часу дня (ещё одна приобретённая плохая привычка!). Это всё из-за ночных переездов. Неудивительно, что труппа днём отсыпается: иначе просто невозможно соблюдать такой сумасшедший график?
Она пристально уставилась на себя в зеркале. Синяк под глазом сейчас должен был бы быть опухшим, болезненным и полыхать всеми оттенками фиолетового, но от него осталось лишь бледное синеватое пятно.
Дарий её вылечил. Стоило только вспомнить, каким именно образом, и тело тут же радостно отозвалось, а краска залила лицо. Гораздо легче было бы думать, что ей просто приснился эротический сон.
Дарий. Она скучала по нему, пока он отсыпался... бог знает где.
Заметив, как вспыхнули при этой мысли глаза, Темпест отшатнулась от зеркала. Хватит и того, что она проторчала невесть сколько времени в душе, фантазируя, словно влюблённая малолетка. Его глаза... его рот... его голос... мускулы, перекатывающиеся под кожей...
- Ради всего святого, - раздражённо и сердито сказала она самой себе, оглядывая богатый интерьер трейлера, - ты ведёшь себя хуже девчонки. Он странный и самонадеянный нахал. Не забывай об этом, когда в следующий раз соберёшься сходить по нему с ума. Он человек, и это само по себе не очень- то хорошо. Но он хуже, чем просто человек. Он... - она замялась в поисках подходящего определения, - ...что-то. Что-то, к чему тебе лучше не иметь никакого отношения. А теперь вернись уже на землю: сходи проверь уровень масла, займись чем-нибудь обычным, рутинным, совсем простым.
Уже начинался рассвет, когда они наконец-то догнали автобус и Дарий отнёс её туда. Глаза девушки были закрыты, но она чувствовала силу его рук и то, как напрягаются его мускулы от прикосновений к её груди. В полосах рассеянного утреннего света она смогла рассмотреть его лицо - чувственное, прекрасное и суровое. Мягко и аккуратно он внёс её в автобус и уложил среди подушек на диван. Нежность, с которой он укрыл девушку стёганым одеялом, навсегда останется в её сердце. А след от лёгкого поцелуя всё ещё словно огнём обжигал ей висок.
И шею. Темпест прижала руку к шее, потом не выдержала и вернулась к зеркалу, чтобы проверить. Губы Дария оставили на коже горящее клеймо, свидетельствующее о том, что она принадлежит ему. Она смогла разглядеть этот знак - странную метку, пульсирующую, обжигающую и словно взывающую к нему. Темпест прикоснулась к ней и ощутила под пальцами опаляющий жар.
- Похоже, на сей раз ты вляпалась по-крупному, Расти, - тихо пробормотала она. - И я не имею ни малейшего понятия, как теперь из этого выпутываться.
Она попыталась съесть хлопья с холодным молоком, но чувство одиночества пересилило голод. Ей дико хотелось увидеть его губы, то, как они медленно и сексуально искривляются в ухмылке. Ей нужно было чёрное пламя, горящее в его глазах.
На вкус хлопья словно картон. Почему в том, как Дарий пил её кровь, оказалось столько эротизма, хотя даже мысли о подобном в исполнении кого- то другого вызывают у неё тошноту? Отчего ей противно, когда Барак оказывается слишком близко, и почему её тело каждый раз сжимается в ожидании Дария?
Кончиками пальцев Темпест ощупала метку на шее.
- Ты же не собираешься сидеть здесь и мечтать, Тэмпест, - твердо произнесла она, слегка удивившись тому, что назвала себя по имени, на котором настоял Дариус.
