Терпеть изо всех сил.
Тиёко Такеда
Тиёко и Ань Лю лежат лицом друг к другу, укрывшись простыней до пояса. Голые ноги их переплетены.
Вот на что ей пришлось пойти, чтобы сбежать.
Теперь он ей доверяет.
Скоро он уснет.
И когда он уснет, она сможет уйти.
Но все не так просто.
Тиёко кладет руку на изгиб его бедра. Ань вычерчивает пальцем у нее на плече маленькие спиральки. Он был нежен, терпелив, невероятно искусен. Он шептал вопросы, на которые она легко могла ответить лишь кивком или взглядом. Один раз он ущипнул ее – точно в нужный момент. Он щекотал ее, и она беззвучно смеялась. Он двигался медленно и глубоко, медленно и глубоко. И самое главное, не считая тех вопросов, он был молчалив.
Как и она.
Почтителен.
До самого конца.
И поэтому, как ни больно признавать, ей это понравилось.
Ей понравилось делить постель с сумасшедшим подрывником из 377-й Линии.
Ей приятно думать, что в каком-то важном отношении она его изменила.
Для нее это был не первый раз (хотя все прежние попытки были неловкими и оставляли только разочарование), но для Аня, надо полагать, первый. Кто бы захотел заняться сексом с этим дерганым чудовищем? Разве что за деньги, но и тогда он не смог бы научиться всему, на что оказался способен.
Проститутка научила бы его лишь тому, что и так можно найти в Интернете за несколько секунд.
Нет, единственное объяснение – она сама, Тиёко. Пусть только в эти минуты близости, но он любил ее. И хотя она не собиралась отвечать ему взаимностью, но, пока их тела двигались и содрогались в унисон, какой-то частью своего существа Тиёко тоже его любила.
Настало время и ей включиться в Последнюю Игру. Играть и притворяться – но не до конца. Сегодня произошло кое-что настоящее.
Ань провел ее по всему дому и показал всё. Поначалу он был сдержан и насторожен, но когда Тиёко взяла его за руку и они переплели пальцы, Ань начал оттаивать, открываться. Он показал ей свои компьютеры. Свои механизмы. Свои материалы. Свою взрывчатку. Свои артефакты. Свои инструменты. Он показал ей свои лекарства: белые пластиковые баночки, аккуратным рядком стоящие в ванной.
Он показал ей своего питомца: ящерицу из западных провинций. Показал ей фотографию своей матери, которая умерла, когда ему был всего год. Больше ничьих фотографий он не показывал.
Он приготовил ужин: жареный рис с устрицами и стрелками чеснока, свиные пельмешки с кусочками апельсинов.
Они поели, запивая холодной колой с лимоном. Мороженое и печенье на десерт. За ужином спросил только, как она себя чувствует, хотя уже задавал этот вопрос 17 раз.
Она чувствовала себя нормально.
В конце концов они направились в его комнату. Тиёко увидела свои вещи, сложенные стопкой. Все было на месте.
Она не бросилась к ним с порога. Вещи подождут. Сначала должно случиться кое-что другое.
Это единственный выход.
Они сидели на кровати молча. Близко друг к другу, но не соприкасаясь. Просто сидели. Дышали. Ань положил руку на кровать, и Тиёко накрыла ее своей ладонью и повернулась к нему. Он так нервничал, что не мог поднять глаз. Тиёко поцеловала его в шею. Он повернулся, подставляя губы.
И все началось.
И закончилось.
Теперь они смотрят друг на друга. Не улыбаясь. Просто смотрят.
Тиёко в отчаянии. Ей нужно идти. Но, как ни странно, уходить не хочется.
Она хлопает ресницами, поднимает палец и вылезает из кровати. Ань смотрит на ее обнаженное тело, следит за плавными движениями. Тиёко подходит к стулу со своими вещами, берет телефон и возвращается. В своем теле ей абсолютно легко и свободно.
Ань завидует ей. Завидует ее легкости и чистоте. Завидует – и влюблен.
Тиёко забирается обратно в постель и открывает приложение – блокнот с поддержкой китайского языка. Печатает. Показывает Аню.
«Это было хорошо. Очень хорошо».
– Да. Спасибо, – Ань немного удивлен, но старается, чтобы голос его звучал уверенно. Он не заикается, и это определенно помогает.
