сбросило свои проклятия и присоединилось к ныне живущим. Так Кезон исполнил свои обещания. Лишь один трусливый воин, бежавший с поля боя, остался обреченным отбывать срок в Мидгарде в низшем теле за свои грехи. А Кезон во главе спасенных им людей вернулся в Баркид, чтобы вновь воцариться на престоле, продолжать свое дело и проповедовать новое священное учение. Учение о человеческой сущности, позволяющее слабым смертным понять свое предназначение и управлять энергией, в них скрытой. Так заканчивается летопись о Кезоне — величайшем воителе и философе со времен возникновения миров Древа Иггдрасиль.
Андвари отложил летопись и хмуро взглянул на своего единственного слушателя. Тот выпустил к потолку клуб дыма из длинной тонкой сигареты, посмотрел на нее и с сожалением затушил о край каменного стола. Потом встал, расправил плечи и прошелся по кабинету, переступая через опрокинутые стулья. У него было выразительное тонкое лицо с волевым подбородком и высокими скулами. Сдвинутые брови придавали ему хищное и свирепое выражение. Мифриловая кольчуга, драгоценная редкость в баркидской локации, отбрасывала яркие блики, как бы высвечивая ими ужасный разгром, царивший в помещении храма. Вынесенная «с мясом» дверь валялась на мраморных плитах пола в двух шагах от проема, и проникавшие в зал сквозняки перелистывали пожелтевшие страницы разбросанных повсюду фолиантов. Андвари уныло прошелся взглядом по своему рабочему кабинету и вновь сосредоточился на необычном посетителе.
— Любопытный опус, ничего не скажешь, — подвел итог незнакомец.
Подвальная дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и в зал вошел еще один Игрок. Двухметровый детина с пшеничными усами и красными зрачками, как спеленутого ребенка, бережно нес, прижимая к груди, несколько пыльных бутылей вина. Он аккуратно поставил их на стол, взял одну, привычным движением вышиб пробку, поднес к губам, и раздалось громкое бульканье, подкрепляемое движениями кадыка. Напившись, здоровяк утер губы рукавом своего некогда парадного, а теперь покрытого дорожной пылью камзола, сочно рыгнул и обратился к своему спутнику в мифриловой кольчуге:
— Ну что там, брат Ловкач, узнал что-нибудь интересное?
Андвари вытаращил глаза.
— Сам Ловкач? Легенда Мидгарда? Повержитель Иерархов? — прошептал он в изумлении.
Ловкач задумчиво пожал плечами:
— Эти хитромудрые карлики заварили тут преизрядную кашу, Браги.
— Браги?! — Глаза Андвари, казалось, готовы были вылезти из орбит.
Легенды об этой парочке, перевернувшей верх дном все южные локации от Нижегородской Торговой Олигархии до Пущи Воронежского Элеадуна, проникли до самых северных пределов Мидгарда.
Ловкач, не обращая ни малейшего внимания на ошарашенного цверга, продолжал:
— Взяли местного предводителя дворянства, а этот Кезон, признаю, явно не бесталанный. Лишили его всего, что он сумел нажить непосильным трудом, запудрили парню мозги и науськали его на жителей Утгарда. Да, подозрения подтвердились — вход в Утгард, вернее, в его ледяную область Нифльхейм, находится в баркидской локации. Из этого сурового мира здешние мудрецы устроили что-то вроде отстойника для Игроков, по разным причинам погибших в реале.
— Хм. У нас на юге тоже немало горячих голов, не умеющих рассчитывать время. Лезут в пекло, увлекаются, а тело в реале погибает. И что, все они сваливаются в этот злосчастный Нифльхейм? — спросил Браги, внимательно изучая на просвет содержимое следующей бутылки.
— Похоже на то. Но сейчас уже не это самое главное. Их учение внушает мне беспокойство. По прохождении всего курса лекций ты вроде бы приобретаешь такие свойства, что начинаешь взаимодействовать с самой тканью Мидгарда, меняя ее по своему разумению. Придется повозиться. Ладно, вернемся к нашему полководцу. Этот бедняга Кезон полностью оправдал надежды своих мучителей. Собрал души, прошел катком по всем нижним уровням, поднял восстание, дал прикурить местным божествам и вывел обратно всех погибших в Мидгард. Теперь в Баркиде наверняка творится черт-те что.
— Разврат и пьянки? — заинтересованно спросил Браги.
— Кезон после всех страданий стал истинным аскетом, — обидчиво поджав губы, встрял Андвари. — Его прежде всего интересуют сейчас философия и метафизика.
— Метафизика та еще получается, — подтвердил Ловкач. — Весь бордель, который здесь устроил квартет цвергов, — это еще полбеды. Они метят не в Мидгард, они метят непосредственно в реал. Не удивлюсь, что новые способности Кезона можно будет как козырную карту разыграть и там.
Злобно блеснувшие глаза Андвари подтвердили его догадку. Впрочем, цверг и не думал отпираться:
— Вы, люди, испакостили вокруг все, до чего смогли добраться. Везде. Вместо того чтобы изучить себя, свое тело как модель мироздания, его энергию и устройство, познать смысл своего существования и гармонично слиться с Мудростью Природы, вы лишь потребляете ресурсы. Имея возможность созидать вокруг себя собственные миры, вы ломаете то, что создавалось не вами. И преуспеваете в этом заблуждении.
— Не вами создано, не вам об этом и судить, недомерок, — рявкнул Браги, поднимая с пола стул и усаживаясь на него.
Здоровяк, закончив ревизию винных бутылок, открыл еще одну и мигом опорожнил ее в несколько глотков.
