начинается суета. Снова уходит вниз рычаг, добавляют груз, укладывают новый камень. Опять разбегаются солдаты, лязг кувалды. Треск! Бабах!!! Булыжник ложится точно в центр ворот. Окованные бронзой створки вздрагивают, от них летит пыль, клубами вспухает на земле. Герцог довольно улыбается, затем трогает коня. Расчёт больше не стреляет. Все ползают по требучету и проверяют его целостность.
Мы приближаемся вовремя – осмотр закончен. Дель Саур, не слезая с коня, интересуется:
– Всё в порядке?
Командир катапульты, рыцарь из мелкопоместных, довольно кивает:
– Сделано на совесть, сьере. Думаю, что, если начать стрелять нормально, проблем не будет.
Урм смотрит на меня, и я незаметно для остальных на мгновение прикрываю глаза. Герцог рокочет:
– Тогда приступайте. Пусть они боятся открыть ворота, чтобы не попасть под обстрел.
Рыцарь довольно кивает, и его солдаты начинают суетиться, заряжая машину по новой. Мы трогаем коней. Теперь нам нужно вернуться к плотине. Работа там кипит, и… Неожиданно приятный сюрприз – к вечеру река свернёт в новое русло! Правда, рабы еле шевелятся, потому что надсмотрщики не дают им ни минуты отдыха, но нам-то что до этого?
Внезапно ловлю колючий взгляд. И это – не пленник, как ожидалось. А кто-то из рыцарей. Не подаю вида, что чувствую эту ненависть, словно слишком увлечён тем, как работают пленники. Кто же это там такой глазастый? Ладно. Спрошу потом у своих ребят. Мой десяток охраны едет позади нашей кавалькады главных командиров. Наверняка срисовали тёмную личность… Кстати, задумка с госпиталем себя полностью оправдала. Большая часть раненых, вопреки рёсским прогнозам, встала на ноги. Лекари оказались опытными и грамотными, и те, кто у них лечился, остались довольны. Ну и мы, фиорийцы, держим своё слово: лекарям дана защита. Ещё оба получили по личному возу. Что пожилой, что молодой. Пожилой живёт с внучкой, а чтобы у него было больше времени заниматься с народом, выделили ему из добычи молодую женщину, которая ведёт его хозяйство и приглядывает за девочкой. Молодой же лекарь, поставив себе лубки на переломанную ногу, в основном пока занимается снадобьями. Впрочем, частенько оба медикуса ссорятся, не находя общих взглядов на то, как лечить того или иного воина. Но в конце концов приходят к общему мнению. Во всяком случае, наши ряды пополнились сильно. Естественно, двоим людям уследить за всем просто невозможно физически, потому есть и те, кто не выжил. Но никаких претензий к лекарям у людей по этому поводу нет. Всё и так видно. Да и переживают оба по поводу каждого умершего так, словно это их родные. Оказывается, лекари здесь дают клятву. Нечто вроде нашей, земной, Гиппократовой. И нарушить её для них немыслимо…
– Надо будет в Сырхе найти ещё лекарей, – негромко произносит кто-то из лордов.
В ответ Урм вздыхает:
– Конечно, нужно. А ещё неплохо бы полтысячи железноруких, ещё с полсотни катапульт и баллист, тысяч пять конных и десять – пеших, сьере! Взять- то Сырх мы возьмём. Спора нет! Но лучше бы лекари оставались без работы.
Одобрительный гул ему в ответ. Снизу, от места работ, бежит воин:
– Благородные сьере! Приступаем к перекрытию реки!
Такое зрелище никто пропустить не хочет. Мы торопливо понукаем коней и вот вскоре уже на месте. Приготовлены брёвна, громадные деревянные щиты, ну и большие вороты на другом берегу, от которых протянуты канаты, чтобы задвинуть эти щиты на место. Новое русло отделяет от старого лишь тонкая земляная стенка. Барон дель Дорро вздыхает:
– А что делать с пленниками теперь? Не убивать же их?
Все смотрят на меня, и я улыбаюсь:
– Зачем убивать? У меня есть гораздо лучшее предложение.
– И какое же, граф?
– Давайте их отпустим.
– Отпустим?! – почти единодушный вздох потрясённых лордов. Отпустить потенциальных врагов?! Граф дель Парда сошёл с ума?
Но я откровенно смеюсь:
– Естественно, что не по домам… А – в город!
Теперь смеются все. Поняли, наконец! Тысяча дополнительных жаждущих ртов… Рабы оглядываются на смех, но тут дель Саур отдаёт приказ:
– Приступайте!
Надсмотрщики начинают орать, ворот приходит в движение, верёвки натягиваются, и со скрежетом и визгом щит начинает медленно ползти по направляющим. Течение сразу прижимает его к вбитым в дно реки стволам, тросы натягиваются до звона. Ещё миг – и они оборвутся… Но тут рабы суматошно бросаются пробивать земляную стенку. Минута, вторая – и первая струйка мутной воды плещет в прорытый канал. Напор сразу ослабевает, и щит снова медленно ползёт вперёд. А вода всё больше и больше устремляется в новое русло, размывая себе путь, прорывая землю глубже и глубже. Она окрашивается в бурый цвет местной почвы, тем более что щит наконец стал на место. И лишь тонкие, но бурные струйки выбиваются из-под него. Пленники торопливо сбегают по дамбе вниз, закладывают эти щели камнями, засыпают землёй. Ура! Получилось!!! Всюду, куда ни посмотри, – синее от ила дно, на глазах покрывающееся сетью трещин. Бьётся рыба, разбрызгивая чешую, бурлят неглубокие ямы – там целые косяки. Обнажается фундамент городской
