– У нас найдётся три лишние порции рациона? – Я ввёл много словечек из русского языка в оборот среди солдат Парды.
– Найдём, сьере граф.
– Отлично. Передай на кухню: отныне три порции посылать каждый завтрак, обед и ужин ежедневно в госпиталь для сьере Долмы и его домочадцев.
Солдат улыбается:
– Давно пора, сьере граф. Жалко старика…
– Согласен. Ещё надо оборудовать один из свободных фургонов. Сделать дощатые стены, внутри поставить койки, походную печку, несколько ящиков и сундуков.
Улыбка становится ещё шире.
– Разрешите заняться?
Улыбаюсь в ответ:
– Разумеется. Ступай.
Боец отдаёт честь и исчезает за шатром. Слышу негромкий говор, потом одобрительные возгласы. Спустя короткое время раздаются звуки пилы, удары молотков.
Я занимаюсь картой. Жаль, что нет больше никаких сведений о Кыхте. Но всё равно даже примитивный рисунок на куске пергамента помогает… Сделав общие наброски, приступаю к черчению. Нужно изобразить во всех подробностях большие требучеты с так называемым «беличьим колесом» для плотников, которые будут изготовлять эти «короли камнемётных машин». Такая громадина пусть стреляет и медленно, зато уверенно. На три сотни метров можно зашвырнуть полутонный камень. Их понадобится около двадцати. По всем расчётам достаточно, чтобы за день снести полукилометровый участок стены толщиной в пять метров. И надо будет минимум полсотни малых, но более дальнобойных машин, чтобы кидать зажигательные снаряды. Насколько я знаю, ещё никто не применял столь массово огонь против населённых городов… Мои скулы вспухают желваками мышц – жители города ещё не знают, какой кошмар их ждёт.
– Сьере граф, обед.
Отрываюсь от чертежей – не заметил, как пролетело время. Киваю:
– Неси…
После плотного обеда наступает время немного отдохнуть. Всё, что я могу сделать сейчас, уже готово. Выхожу на улицу – недалеко от моего шатра стоит нечто. Большой, обшитый досками фургон под четвёрку лошадей. Крыша сделана острой. С двумя скатами. Прорезаны небольшие оконца под самыми карнизами, в задней стенке торчит глиняная труба. Вокруг свежие опилки и стружки. Пока люди обедают, подхожу к нему поближе и открываю дверцу… Внутри уютно. Стены обиты цветастым войлоком, на полу – циновки. Вдоль стен сделаны ящики для хранения лекарств и перевязочных материалов. У задней стены три небольших сундука. Две койки вдоль одной из стен над ящиками. Одна, поменьше, детская, возле другой. Печка посередине. От неё подвязана труба вдоль гребня крыши. Закреплена на деревянных скобах, обмазанных глиной, чтобы не загорелись от жара. Выделено место под дрова. На укреплённых выше полочках сияет медью посуда. Новенькая. Устроен откидной столик на деревянных петлях. Точно у меня в замке подсмотрели. Улыбаюсь: молодцы, ребята! Сразу понятно, что доктора Долму они уважают, потому что всё сделано добротно и на совесть. А ещё – что мирный труд им куда милее, чем ратный… Думаю, лекарю здесь будет не в пример удобней и уютней, чем в том фургоне.
Внезапно мой взгляд падает на тряпичную куколку, и меня словно полоснули ножом: когда же и у меня будут свои дети?… В той жизни так и не удалось. И в этой – девушка, которую я любил… теперь жена другого. А вторая, которую я назвал своей женой… Увы, она никогда не сможет родить мне сына или дочь, потому что мы принадлежим к разным видам разумных, как бы она мне ни нравилась. И даже если она ответит мне взаимностью… А ещё на кладбище Ганадрбы, столицы Фиори, есть скромная могилка, где на надгробии высечено русским шрифтом: Юрайта Симс-Кузнецова… Маленькая разбойница, впервые тронувшая моё окаменевшее сердце.
Выхожу наружу, иду к коновязи. Вороной, завидев меня, радостно бьёт копытом. Седлаю его, взлетаю на его спину, отпускаю поводья, и жеребец галопом уносит меня прочь. Сейчас я хочу побыть один. Просто посидеть на траве, подышать воздухом. Слишком много страстей бушует внутри меня, и я не хочу сорваться… Конь переходит на спокойный, ровный шаг, время от времени наклоняя голову и ухватывая большими крепкими зубами особо вкусные клочки травы…
Чужая страна. Чужой мир. Чужая планета, ставшая мне домом. Да, уже домом… Доса Аруанн, женщина, которую я зову мамой. Она действительно родила моего носителя. Редкая красавица, выглядящая сейчас намного моложе своих лет. Которая искренне любит меня всем сердцем. А я – её. И если мне не разрешат забрать её с собой, в Империю, то останусь с ней здесь. Имею полное право. Потому что физически я мёртв. Майор Максим Кузнецов покоится в крошечном баронстве Рахи, уснув вечным сном под камнем с не понятной никому, кроме меня и одной саури, надписью.
Саури… Саури… Как она там? И что творится в её сердце? Зачем я тогда только взял её? Неужели испугался, что она… Или, может, действительно алкоголь снял с меня подсознательное ограничение и выплеснул наружу искренние чувства к этой ушастой красавице? Любовь с первого взгляда? Не знаю. А может, и я ей не так противен? Иначе бы с чего она тогда целовала меня с такой неподдельной страстью, когда наши тела слились воедино во второй
