– Пожалуй, нам слегка пора.
– Да че вы, девчонки, оставайтесь, – Наган поднялся, пошатнулся – Дым успел поддержать переворачивающийся стул и подумал, что приятелю совсем паршиво, раз он так надрался.
Капуста усадил его, тогда Наган обратился к Оле:
– Ну хоть ты-то останешься?
Дым сжал кулаки. Если усмирять быкующего Нагана, будет показательный бой. Он, конечно, пьян, но даже в таком состоянии опасен.
– Ань, извини, но мы пошли. – Оля перекинула через плечо сумку и направилась в прихожую следом за Юлькой. Дым отправился их провожать. Сказал у двери:
– Не обижайтесь, беда у человека.
– Ничего, – пожала плечами Ольга, встала на цыпочки и поцеловала Дыма в щеку. – Еще увидимся!
– Нахал! – воскликнула Юлька, хлопнув дверью, по лестнице застучали ее каблуки.
Дым вернулся к гостям. Надутая, как сыч, Аня обхватила себя руками.
– Наган, какой же ты козел.
Дыма мало интересовали условности типа всяких праздников, восьмых марта и двадцать третьих февраля, но за Аню было обидно. Она так мечтала об этой квартире, так хотела наконец позвать друзей и порадоваться вместе с ними! Нагану долго придется искупать вину.
Наган выглядел пристыженным: потупился, разглядывая ногти, и пробурчал:
– Простите, не знаю, что на меня нашло.
Возле него крутился Капуста: то ли успокаивать собирался, то ли усмирять. Алан сидел, откинувшись на спинку стула, и созерцал картину на стене.
– Да, я сволочь, – проблеял Наган и притих.
Случалось всякое. Бывало, нажирались до свинячьего визга, но никогда Наган не терял самоконтроль. Видно, сильно переживает из-за Ленки. Когда привыкаешь к смерти, она кажется работой, чем-то само собой разумеющимся, а вот измена – трагедия. Дым представил себя на месте друга и понял, что не стал бы так расстраиваться. Основы мироздания рухнули, когда ему было двенадцать. Они с Аней вылезли из кладовки, и он успел закрыть сестре глаза, чтобы она не увидела растерзанный труп матери и Егорку с размозженным черепом.
Все самое плохое в его жизни уже случилось, он вырос на руинах, он и сам – огрызок человека, в нем даже ненависти к врагу не осталось – лишь ноющая досада и неприятие всего нерусского. Из-за притупленности собственных чувств Дым наполнялся чужими, он не любил слово «эмпатия», ему больше импонировало «резонатор».
– Идем, покурим, – Капуста хлопнул Нагана по спине. – Что сделано, то сделано.
– Только дверь закрывайте, а то всю квартиру завоняли! – пробурчала Аня и обратилась к Алану: – Ты будешь чай с тортом? Сама пекла.
– Ну, раз сама, тогда давай, – согласился Алан, проводя курильщиков тоскливым взглядом.
Дымили молча. Наган замер изваяньем, сигарета в его пальцах дрожала. Капуста, наоборот, казался дерганным и расхлябанным.
– Не знаю, что на меня нашло, – проговорил Наган.
Капуста пожал плечами:
– Бывает. Мы – поломанные, потерянные для общества люди. Знала бы эта женщина, чем мы занимаемся…
Дым фыркнул:
– Для нее наша работа не грязь, а романтика. Идем, торта поедим, Аньку порадуем, а то она совсем скисла.
Наган снова выбросил окурок с балкона, и Дым не сдержался:
– Ты, видно, произошел от свиньи. Еще раз так сделаешь – следом за бычком полетишь.
– Извини, – он с поднятыми руками направился в гостиную.
Алан приканчивал второй кусок торта, его аппетит вдохновил Аню, и она с довольным видом раскладывала куски по тарелкам. Вздрогнула, когда Капуста хлопнул в ладоши и достал из-за пояса флягу, поболтал ею:
– Знаете, что здесь? Мускатель. Собственного производства! Это с дачи под Партенитом.
– Спасибо, я хворая падлюка, – напомнил Алан.
Капуста его не слышал, разливал черное вино по бокалам, вид у него был, как у папаши, демонстрирующего друзьям любимое чадо. Все разобрали бокалы, только Алан не прикоснулся к своему. Капуста надулся:
– Да ладно тебе, с одного глотка не отомрут твои нервные клетки, ты просто почувствуешь вкус. Я ж не напиваться тебя прошу.
– Хорошо, – Алан взял бокал, встал и проговорил: – Давайте выпьем за хозяйку дома. Все так вкусно, что я чуть не покончил жизнь обжорством. Ань, за тебя! – Он сделал большой глоток и сел, развалившись на стуле.
Дым отметил, что вино крепленое, похожее на магазинное, только слаще и гуще. Приятное, в общем, если бы не странный химический привкус. Но такое бывает, когда вино выдерживается в пластиковых бочках. Аня зевнула, потянувшись. Алан тоже зевнул, потер глаза.
