– Потерпим.
Обогнули корпуса завода, спустились в овраг, по верху которого слева и справа вились проволочные изгороди с мигающими на столбах огоньками. Асфальтовая полоса дороги упёрлась в ворота, открывающиеся автоматически. Заехали в длинный, метров на сто, узкий тоннель, являвшийся когда-то началом оврага. Вход в него охранялся, и у ворот прохаживались, курили и разговаривали четверо: директор завода Грушко, начлаб СЛЭФА Белов, эксперт лаборатории Верейский и седоватый старикан в рабочем комбинезоне – изобретатель неймса Геннадий Терентьевич Пахомов.
Зернов и Черняк с уважением пожали ему руку.
– Дальше пешком, – извиняющимся тоном сказал Грушко.
Двинулись по неровно уложенным бетонным плитам, переступая торчащие скобы, трубы и пучки кабелей в резиновой оплётке. Если бы не мощные осветители, установленные на мокрых стенах тоннеля, добирались бы долго. Остановились возле тележки, на которой была смонтирована сложная конструкция, состоящая из металлических цилиндров, изогнутых трубок, спиралей и гребней, между которыми виднелись какие-то приборы с экранчиками.
У конструкции возился молодой человек в таком же синем комбинезоне, какой был на Геннадии Терентьевиче. Увидев делегацию, он спрыгнул с тележки на плиты, вытирая руки ветошью.
– Готово, Вениамин Аркадьевич. Я подстыковал питание.
– Хорошо, – сказал Верейский.
– Вот наше детище, – гордо повёл рукой Белов.
– Желудочно-кишечный тракт, – хмыкнул Черняк, оглядывая конструкцию.
– Это всего лишь концепт для испытаний, – оскорбился начальник лаборатории. – Мы должны сначала убедиться в правильности идей, упаковать устройство в удобный носитель несложно.
– Извини, Василий Петрович, – сказал Черняк, – не хотел обидеть, просто ожидал увидеть какую-нибудь пушку.
– Форма излучателя не обязательно должна иметь форму пушки, – пробурчал Белов, остывая.
– Мой первый нейтрализатор был сделан вообще из термоса с парой катушек, – смущённо признался Геннадий Терентьевич.
– Объясните, что к чему, – попросил Зернов.
– Вот это генератор накачки, сердце неймса, – начал показывать Верейский, – это силовая система, управление, три резонансных контура, защитное кольцо, формирователь импульса.
Формирователь был похож на выхлопную трубу мотоцикла.
– Это и есть дуло?
– Дуло как таковое излучателю не требуется, но в принципе его некий геометрический аналог имеется.
– Понятно. Сами не включали?
– Упаси бог! – перекрестился Грушко.
– А если он как-нибудь повернётся и хлестанёт по нам?
Руководители испытаний переглянулись, посмотрели на конструктора.
Геннадий Терентьевич показал крепкие белые зубы.
– Боковые лепестки луча гасятся в зародыше благодаря контуру отражателя, – старик дотронулся до блестящего кольца у основания «выхлопной трубы», – а ориентацию создаёт не дуло, а процесс формирования импульса.
– Вы гарантируете?
– На сто процентов, – с достоинством выпрямился Геннадий Терентьевич.
– Приступим.
– Лучше всё-таки отойти, – пробормотал Грушко.
Черняк засмеялся.
– Если луч развернётся, от нас и в сотне метров останутся только рожки и ножки. Какова дальность выстрела?
– Выстрелом разряд назвать нельзя… – начал Верейский.
– На какое расстояние бьёт ваш нейтрализатор?
– По расчётам мощности этого генератора хватит на три километра.
– Включайте.
Геннадий Терентьевич и молодой техник влезли на тележку, повозились у самодельного пульта, поглядывая на экранчики следящих устройств, старик вдавил красную кнопку… и ничего не произошло! Лишь на мгновение от «выхлопной трубы» протянулся к стенке тоннеля маслянистый столб взвихрённого воздуха. Дыру в стене диаметром около полуметра, крестообразную в сечении, заметили не сразу, пока не растаял материал стены – суглинок.
Из груди Черняка вырвался выдох.
