перепачканной кровью рубашки, демонстрируя прекрасно развитую мускулатуру. Плечи его были такими же широкими, как у Ольмека, но прорисованы более отчетливо, не заплывшие жиром, да и могучая грудь впечатляюще сужалась к тонкой талии, а вот у принца на боках хватало жировых отложений. Киммериец мог бы служить живым образчиком первобытной силы и мощи, словно высеченный из бронзы. Ольмек был смуглее, но не от загара. Если Конан выглядел пришедшим из начала времен, то Ольмек казался порождением Тьмы, властвовавшей над миром до его рождения.
– Показывай дорогу, – распорядился киммериец, – и шагай вперед. Я тебе не доверяю и в случае чего просто сверну тебе шею.
Ольмек повернулся и двинулся первым, нервно поглаживая общипанную бороду.
Принц привел Конана не к бронзовой двери, которую, по его мнению, Таскела должна была запереть, а в другую комнату на границе владений текултли.
– Эту тайну тщательно охраняли на протяжении последних пятидесяти лет, – сказал он. – О ней не знают даже наши люди, не говоря уже о ксоталанках. Текултли сам построил этот тайный вход, а потом убил рабов, которые выполнили его волю; он боялся, что когда-нибудь окажется запертым в этой комнате по вине Таскелы, любовь которой к нему очень быстро перешла в ненависть. Но она все равно узнала об этой тайне и однажды заперла дверь на засов прямо у него перед носом, когда он спасался бегством после неудачного налета. Ксоталанки схватили его и содрали с него кожу живьем. А я следил за ней и случайно подсмотрел, как она пользовалась этим входом, так что теперь и я знаю о нем.
Он нажал на золотое украшение на стене, и панель провалилась внутрь, открывая взору ступеньки слоновой кости, ведущие наверх.
– Эта лестница построена прямо в стене, – пояснил Ольмек. – Она ведет в башенку на крыше, а уже оттуда ступеньки расходятся по разным помещениям. Поспешим!
– После тебя, дружище, – саркастически откликнулся Конан, поигрывая широким мечом, и Ольмек, пожав плечами, ступил на лестницу.
Конан быстро последовал за ним, и стенная панель встала на место. Высоко над ними тлела гроздь огненных камней, превращая лестницу в колодец колдовского пламени.
Они поднимались до тех пор, пока, по прикидкам Конана, не оказались выше четвертого уровня, выйдя в цилиндрическую башенку, в куполообразную крышу которой были вделаны огневики, освещавшие лестницу. В окна с золотыми переплетами и небьющимися хрустальными стеклами – первые окна, увиденные им в Ксухотле, – можно было увидеть острые коньки крыш, купола и башни, темнеющие на фоне звезд.
Ольмека не интересовал вид из окна. Он поспешно устремился к одной из винтовых лестниц, которая вела вниз, и через несколько шагов они оказались в узком извилистом коридоре. Пройдя по нему, они остановились перед лестничным пролетом, уходящим вниз.
Снизу долетел приглушенный женский крик, в котором слышались гнев, страх и стыд. Конан узнал голос Валерии.
Конана мгновенно охватила ярость, к которой примешивалось изумление: он не представлял, что могло заставить бесстрашную Валерию так отчаянно кричать. Он мгновенно забыл об Ольмеке. Оттолкнув принца в сторону, Конан ринулся вниз по лестнице, но тут же спохватился и начал уже поворачиваться, когда Ольмек замахнулся своим кулачищем, похожим на кувалду. Удар, в который принц вложил всю силу, был нацелен в основание черепа Конана. Однако киммериец вовремя обернулся, так что кулак лишь задел его шею, хотя у обычного человека наверняка бы переломился позвоночник. Конан не устоял на ногах и покачнулся. Выронив меч, бесполезный в такой тесноте, он успел схватить Ольмека за вытянутую руку, и оба с грохотом покатились вниз по ступенькам. Во время падения железные пальцы киммерийца вцепились в бычью шею принца.
Шея и плечо варвара онемели от чудовищного удара Ольмека, но он и не подумал ослаблять свою бульдожью хватку, пока они, ударяясь о стены и ступеньки, катились вниз. В конце концов оба врезались в дверь слоновой кости и вдребезги разнесли хрупкую преграду, но к тому времени Ольмек был уже мертв – Конан свернул ему шею. Киммериец вскочил на ноги, стряхивая с себя обломки двери и смахивая с глаз кровь и пот.
Он оказался в большом тронном зале. Кроме него, в комнате находились еще пятнадцать человек. Первой, кого он увидел, была Валерия. Перед помостом, на котором стоял трон, возвышался необычный черный алтарь. На нем расставили семь черных свечей в золотых канделябрах, над которыми вился густой зеленый дым с резким запахом. Спирали этого дыма собрались под потолком в облако, которое образовало туманную арку над алтарем. На алтаре лежала обнаженная Валерия, и ее ослепительно-белая кожа резко выделялась на блестящем черном камне. Девушка не была связана. Она лежала, вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову. У алтаря преклонил колени молодой человек, крепко держа ее за запястья. По другую сторону стояла на коленях молодая женщина, сжимавшая лодыжки девушки. Оказавшись зажатой в тисках, Валерия не могла ни подняться, ни пошевелиться.
Вокруг них полукругом стояли на коленях еще одиннадцать мужчин и женщин из клана текултли, глядя на происходящее горящими, полными вожделения глазами.
На троне слоновой кости в небрежной позе раскинулась Таскела. На помосте дымились бронзовые кадильницы, и спирали дыма вились вокруг ее обнаженных ног, лаская их, словно пальцы любовника. Она не могла усидеть на месте и ерзала, принимая чувственные позы, словно получая удовольствие от прикосновения гладкой слоновой кости к своей коже.
Грохот двери, вдребезги разлетевшейся под напором двух тел, не произвел на собравшихся заметного впечатления. Коленопреклоненные мужчины и женщины лишь мельком взглянули на тело своего принца и гиганта, который поднялся на ноги, стряхивая с себя обломки, и вновь устремили жадные взгляды на извивающееся белое тело на черном алтаре. Таскела насмешливо посмотрела на Конана и, откинувшись на спинку кресла, издевательски расхохоталась.
