– Странный вы человек, Линьков, – сказала она наконец. – Что бы вы ни задумали, я не в силах вам помешать. Поступайте так, как от вас требует долг дружбы.
Она вновь хотела идти, но Линьков схватил ее за руку холодными, влажными пальцами.
– Анна!
Женщина взглянула сперва на его пальцы, дождалась, пока они разожмутся, и лишь затем удостоила взглядом самого Линькова.
– Да что с вами такое, господин Линьков? – сухо проговорила она.
– Анна Андреевна, я… – Он быстро облизнул пересохшие губы. – Я ничего не скажу вашему мужу! Но при одном условии!
Анна холодно усмехнулась:
– О каком условии идет речь?
– Я хочу, чтобы вы провели со мной ночь, – выпалил Линьков и сам испугался сказанных слов.
Некоторое время Анна в упор разглядывала его, без особого, впрочем, интереса, затем пожала плечами и обронила:
– Знаете… Вы казались мне умнее.
– Одну только ночь! – дрожащим голосом проговорил Линьков. – Умоляю!
Линьков был бледен. На лбу у него выступили бисеринки пота. И вдруг он заговорил быстро, взволнованно, глотая окончания слов:
– Анна, неужели какой-то нищий художник имеет на это больше прав, чем я? Там, в Африке, я спас жизнь вашему мужу. Я вытащил его из лап свирепого льва! Я сделал много добрых дел. Я… Я воевал за Россию!
– И теперь, в качестве платы за доблесть, вы хотите получить в награду мое тело?
По лицу Линькова – красному, потному – пробежала мучительная судорога.
– Вы все не так поняли, – глухо проговорил он.
– Напротив, – спокойно сказала Анна, – я отлично вас поняла. И знаете что… – Она смертельно побледнела, но в лице не дрогнул ни один нерв. – Пожалуй, я приму ваше предложение.
Линьков оцепенел.
– Что? – едва справляясь со звуками, пробормотал он.
– Я согласна, – просто сказала Ахматова.
– Это правда?
Она кивнула:
– Да.
Линьков вновь схватил ее руку и принялся покрывать пальцы поцелуями. Анна задумчиво смотрела на его лысоватый затылок.
– Но у меня будет одно условие, – сказала она.
– Хоть тысяча! – воскликнул Линьков, продолжая целовать бледную, мягкую руку. – Я готов на все!
– Модильяни сказал, что я напоминаю ему египетскую императрицу. Как вы думаете, он прав?
– Прав! Тысячу раз прав! Вы лучше всех императриц мира!
Анна усмехнулась и продолжила:
– Говорят, царица Клеопатра была так красива, что мужчины готовы были пойти ради нее на смерть. Вы думаете, я тоже могу требовать от своих мужчин подобных жертв?
– Вы можете требовать все, что захотите! – захлебываясь от восторга, проговорил Линьков, елозя мокрыми губами по ладони Анны.
Ахматова вырвала руку.
– В таком случае я требую от вас такой же платы, какую требовала от мужчин Клеопатра! – холодно и яростно проговорила она. – Я проведу с вами два часа наедине и выполню любое ваше желание, каким бы омерзительным оно мне ни показалось. Но затем… Утром вы расплатитесь за это собственной жизнью.
Линьков выкатил на Анну покрасневшие глаза. На губах его появилась неуверенная улыбка.
– Анна, вы серьезно? – спросил он, вглядываясь в ее лицо. – Нет, вы шутите! – Линьков засмеялся. – Отличная шутка! Как раз в духе нынешнего времени!
– Это – не – шутка, – медленно и раздельно проговорила Анна. – Вы только что сказали, что я стою всех императриц мира. А рыцари всех времен с радостью шли ради своих императриц на смерть. Вы хотите получить мое тело, я – вашу жизнь. Это обычная сделка между мужчиной и женщиной.
– Да, но…
– Или нынешние воины настолько измельчали, что не заслуживают называться мужчинами?
Линьков молчал, пораженный ее словами.
– Я сообщила вам свое условие, – холодно сказала Ахматова. – Теперь решать вам.
