– Да, – отозвался тот. – Теплая.
– Решил прогуляться?
– Да, отче. Бессонница замучила.
– Что ж, прогулка – лучшее средство от бессонницы. – Пастор прищурил тяжелые, морщинистые веки. – А что с твоим лицом, Галеб?
Галеб вскинул руки к лицу и быстро его ощупал. Лицо его уже обрело прежние черты, но челюсть все еще была излишне массивной, а изо рта торчали клыки. Галеб поспешно сомкнул губы.
– Пастор, это не то, о чем вы подумали, – глухо проговорил он. – Я преследовал Отто. Демон овладел его душой.
– Я видел стража Отто, когда он выходил из дома виноградаря Гюнтера, – сказал пастор. – Я окликнул его, но он был так сильно погружен в свои мысли, что не расслышал меня. Заподозрив неладное, я вошел в дом Гюнтера.
– И что вы там нашли? – прищурился Галеб.
Лицо пастора Зиберта дрогнуло, а губы тихо проговорили:
– Я нашел там виноградаря Гюнтера и его жену. Но оба они были мертвы.
Несколько секунд Галеб и пастор молчали. Первым гнетущую тишину нарушил священник.
– Это все из-за того укуса? – тихо спросил он.
Галеб кивнул:
– Да, отче.
– Что ж… я догадывался, что с тобой что-то не так. Скажи мне, Галеб, что ты чувствуешь?
– Я чувствую стыд, отче. Хотя я не сделал ничего дурного.
– Ты догнал Отто?
– Да.
– И ты его убил?
– Да.
Луна вышла из-за туч, и свет ее упал Зиберту на лицо. Лицо это было бледным и сосредоточенным.
– У тебя есть шанс, Галеб, – снова заговорил священник.
– О чем вы, отче?
– Ты демон, но ты еще можешь спастись. Господь принимает в свои объятья всех. Но хочешь ли ты этого сам?
Тоска, лежавшая на душе Галеба мертвым грузом, поднялась к горлу и встала там комком.
– Я хочу этого всей душой, отче, – искренне проговорил Галеб. – Но что мне делать?
Священник вздохнул и сказал:
– Милость Божия безгранична. Но тебе, как и всем нам, придется ее заслужить. Будь воином Господа. Стань его карающей десницей.
Галеб поднес руки к глазам и взглянул на свои пальцы, увенчанные крепкими когтями.
– Я оборотень, – тихо проговорил он. Затем поднял взгляд на пастора и повторил с отчаянием в голосе: – Отче, я оборотень. И мне уже не стать другим.
– Господь дает своим чадам разное оружие, – возразил священник. – Кому-то – умение убеждать людей словами и собственным примером, кому-то – разящий клинок. Твое оружие – не слово, Галеб, твое оружие – меч. Господь посылал своих апостолов в мир, и были они, будто овцы среди волков. Тебе же предстоит иная участь – ты будешь волком в стаде, где много взбесившихся овец. Жнецом в пшеничном поле, поросшем сорняками.
Галеб молчал, обдумывая слова пастора Зиберта.
– Отныне ты – карающая десница Господа! – отчеканил пастор. – Обрати свою силу во благо!
– Но моя сила не из доброго источника, – пробормотал Галеб, хмуря брови.
Священник кивнул:
– Верно. Но из куска железа можно выковать орудие пытки, а можно – плуг. Постарайся делать добро из зла. Будь плугом, Галеб. И да поможет тебе Бог!
Пастор перекрестил Галеба, затем повернулся и зашагал к воротам. Галеб долго смотрел ему вслед, даже когда он скрылся за воротами, а затем перевел взгляд на луну, но вместо того, чтобы завыть, тихо прошептал:
– Господи, дай мне смирение принимать то, что не могу изменить; силы – изменить то, что могу; и мудрости – отличить одно от другого.
– В домашний скот вселились демоны. И это не выдумка и не сказка.
Рыцари слушали Галеба с бесстрастными лицами.
– Кто-нибудь из вас в этом сомневается? – спросил Галеб.
Гассель промолчал, а Флориан Печальный посмотрел на солнце, вздохнул и сказал:
