меня, как всякий мужчина. И в этом нет ничего постыдного или греховного. Бог создал женщину, чтобы она дарила мужчине любовь. Никакого другого предназначения у нее нет.
У Веры Павловны был необыкновенный голос, он дурманил и кружил голову не хуже кокаина. Губы ее слегка коснулись щеки дьякона.
- Если вы останетесь, это вас ни к чему не обяжет, - прошептала она. - Я умею любить. Боже, как я умею любить. И если вы останетесь, я буду любить вас!
Голос женщины гипнотизировал дьякона, прокрадывался в его душу и лишал его воли.
- Ну, что же вы молчите?
- Я… Мне нужно идти.
Отец Андрей повел плечами, высвобождаясь из цепких, как у хищной птицы, пальцев женщины. Вера Павловна печально улыбнулась.
- Жаль, - со вздохом сказала она. - Мы бы неплохо провели вместе время. Впрочем, нет так нет. Я выпью «Хеннесси» в одиночестве, как и подобает старой деве.
- Такая красивая дама, как вы, легко найдет себе пару, - сказал отец Андрей, окончательно стряхнув с себя чары женщины.
- Это правда, - кивнула Вера Павловна, ленивым жестом доставая из невесть откуда взявшегося золотого портсигара сигарету. - Но сегодня я захотела вас. Не думала, что вы устоите. Вероятно, я теряю форму.
- Вовсе нет, - тихо отозвался отец Андрей. - Но мне действительно пора. - Он помолчал немного, позволяя атмосфере вернуться в деловое русло, затем сказал предельно вежливо и деловито: - Вера Павловна, у меня к вам просьба.
- Какая? - небрежно спросила она.
- На полке у вашего покойного брата стоит жестяная коробка с нюхательным табаком. Виктор Павлович нюхал табак?
Вера Павловна посмотрела на полку.
- А, вы про этот. Случалось. Особенно после ужина. У Вити были старомодные привычки.
- Могу я ее забрать?
- Валяйте. Мне она уже не нужна.
Дьякон взял с полки коробку и сунул в сумку. Вера Павловна тем временем вставила сигарету в мундштук и закурила.
- Вы славный молодой человек, - сказала она спокойно. - И мне искренне жаль, что у нас с вами ничего не получилось. Если передумаете - звоните. Я буду ждать. А теперь идите. Провожать я вас не стану.
- Спасибо за разговор, - сказал отец Андрей и, распрощавшись с женщиной, зашагал в прихожую.
Оказавшись на улице, дьякон полной грудью вдохнул холодный, бодрящий воздух. Он до сих пор чувствовал аромат духов Веры Павловны, чувствовал будоражащий запах ее тела. И до сих пор видел перед собой ее глубокие, как бездна, гипнотизирующие глаза.
Дьякон вставил в рот сигарету, усмехнулся и пробормотал:
- Еще чуть-чуть, и она бы меня проглотила.
10
Чтобы окончательно прийти в себя, отец Андрей зашел в ближайший бар и выпил рюмку вермута. Затем заказал себе большую чашку крепкого кофе.
Проходя мимо отца Андрея, посетители бара удивленно косились на него. Вид молодого священника, сидящего за столиком бара с сигаретой в руке, был столь необычен, что люди, миновав столик дьякона, еще долго шушукались у него за спиной. Впрочем, наш герой, погруженный в свои мысли, не обращал на них никакого внимания.
Кофе был почти выпит, когда в сумке у дьякона задребезжал телефон. Звонила Женя.
- Отец Андрей, - взволнованно выпалила она, - я звоню вам, чтобы сообщить несколько новостей. Во-первых, неподалеку от места, где мы с вами обнаружили цифры, я нашла железный прут. Он был испачкан землей. Я отдала прут в лабораторию. Наши химики провели нингидриновый анализ и обнаружили скрытые отпечатки пальцев.
Отец Андрей почувствовал, как вспотели его собственные пальцы, сжимающие телефонную трубку.
- Вы смогли их идентифицировать? - спросил он, скрывая волнение.
- Да. Это отпечатки отца Кишлевского, - торжественно сообщила Женя.
