волновало мнение света. В моих последних словах, обращенных к Люсии, мне послышалось эхо давних тетушкиных слов, произнесенных с великой горячностью: «Ты была ее радостью, ее счастьем. Знай это — и не задавай больше никаких вопросов!» Я гладила Люсию по волосам и ласково утешала, отчасти жалея, что показала ей письма (однако могла ли я утаить их от нее?), но одновременно наслаждаясь теплом наших объятий, невзирая на все свое смущение.
Когда она наконец успокоилась, я поведала про памятный разговор у маяка, когда я высказала предположение, что матушка надорвала сердце, рожая меня, а тетя Вайда ответила мне словами, в которых я всегда впоследствии находила утешение.
— Вы с матушкой очень любили друг друга, правда ведь? — спросила я.
— О да… я ни разу в жизни не усомнилась в ее любви.
— Вот и подумайте, насколько несчастнее она была бы без вас. Двери в общество закрылись для нее в день, когда она бежала с Феликсом Мордаунтом. Но настоящие друзья — вроде моей матушки — ни при каких обстоятельствах не отвернулись бы от нее…
— Хотелось бы в это верить, — вздохнула Люсия.
— Я убеждена, все ваши сомнения рассеются, когда мы увидим остальные письма. И вот что, Люсия…
— Да?
— Пусть это останется между нами: больше никому знать не нужно. Мы даже моему дяде не расскажем. Хотя если бы и рассказали, ничего не изменилось бы: он интересуется только своей лавкой и уже через пять минут все забыл бы начисто. Для окружающих вы будете просто моей подругой мисс Эрден.
Когда я произносила последние слова, меня вдруг охватило головокружительное чувство нереальности, словно я смотрю на нас двоих откуда-то из-под самого потолка. Не иначе я просто сплю и вижу сон? И настолько сильным было это ощущение, что я впилась ногтями в свое запястье.
— Вы очень добры, — услышала я голос Люсии. — И ваши чувства мне понятны: у меня тоже голова идет кругом.
Я подняла взгляд и увидела, что она улыбается.
— Извините, — неловко пробормотала я. — Я не хотела… просто… я была бесконечно одинока здесь и страстно мечтала о друге… Но вы, безусловно, потрясены стократ сильнее меня — ведь вся ваша жизнь меняется у вас на глазах.
— О да… и все же мне кажется, я всегда ожидала чего-то подобного. В конце концов, моя матушка какой была, такой и осталась для меня. Все это не означает, что она любила меня меньше, чем я думала. Наоборот — больше, гораздо больше… как представишь, какие душевные муки она терпела каждый день.
Я уже понимала, что не могу потерять Люсию. Дядя Джозайя придет в полнейшее замешательство, но если я стану оплачивать ее содержание…
— Люсия, — решительно сказала я, — почему бы вам не поселиться здесь со мной, чем жить в гостинице? Вы можете занять спальню этажом ниже; нам нужно будет хорошенько проветрить комнату и подыскать вам мебель, но это не составит труда.
Губы Люсии легко прикоснулись к моей щеке, и я ощутила тепло ее дыхания.
— Я бы с радостью, но мне неловко навязываться, а кроме того, ваш дядя…
— Дядю Джозайю придется поуговаривать, но это я беру на себя. А если вы согласитесь иногда помогать в лавке, уговорить его будет значительно легче. Почему бы вам не остаться на ужин — сегодня вторник, значит, подадут, боюсь, баранину в остром соусе — и не познакомиться с ним? А потом мы с вами сможем снова подняться сюда и разговаривать сколько душе угодно.
Люсия для приличия поотнекивалась, но вся просияла от облегчения и радости, когда я позвонила Шарлотте и велела ей предупредить миссис Эддоуз, чтобы приготовила ужин на трех персон.
— Я уверена в одном: наши матери продолжали переписываться, — сказала я, когда мы с Люсией опять остались наедине. — Они любили друг друга, и из писем видно, что Розина всецело доверяла Эмилии. Мы должны убедить мистера Ловелла показать нам остальные бумаги. Допустим… согласитесь ли вы, Люсия, раскрыть вашу тайну мистеру Ловеллу при условии строжайшей конфиденциальности? Все-таки он мой поверенный; я убеждена, он вас не выдаст.
— Пожалуй, — с сомнением проговорила она, — но, если честно, Джорджина, я предпочла бы никому не рассказывать — по крайней мере, до поры до времени. Столько всего еще нужно понять… осмыслить. Может, вы просто скажете, что у вас возникли некие обстоятельства, в силу которых вам жизненно необходимо увидеть эти бумаги? А если поверенный ответит отказом, вы настоятельно потребуете, чтобы он сообщил вам, в чем заключается таинственное условие, поставленное вашей матушкой?
— Да, конечно, я так и сделаю. Просто я думаю… ведь она наверняка знала о вашем существовании. Может, условие как раз и состоит в том, что мы с вами должны познакомиться?
— Возможно, — промолвила Люсия по-прежнему нерешительно. — И тем не менее мне хотелось бы пока что сохранить свою тайну.
— Да-да, разумеется. Мы не расскажем ни единой душе. Ах, какая жалость, что мы с вами не встретились раньше! Я все не возьму в толк,
