Я улыбнулся. (В больнице я выяснил, что первой нормальной реакцией на приветствие является улыбка. А не плевки.)
— Здравствуйте. Я здесь преподаю. Профессор Эндрю Мартин. Знаю, это звучит ужасно странно, но я попал в небольшую аварию — ничего серьезного, просто кратковременная потеря памяти. Одним словом, я взял паузу в работе, но мне необходимо попасть в кабинет. В мой кабинет. Дело сугубо личное. Вы случайно не знаете, где мой кабинет?
Пару секунд женщина меня разглядывала.
— Надеюсь, вы не сильно пострадали, — проговорила она. Ее надежда не показалась мне особенно искренней.
— Нет. Не сильно. Просто упал с велосипеда. Простите, но я несколько ограничен во времени.
— Вверх, прямо по коридору. Вторая дверь слева.
— Спасибо.
На лестнице мне встретилась другая женщина. Седая, лицо по человеческим меркам смышленое, на шее очки на шнурке.
— Эндрю! — сказала она. — Боже мой. Как ты? И что ты здесь делаешь? Я слышала, ты заболел.
Я внимательней к ней присмотрелся. Много ли она знает?
— Да, немного ударился головой. Но теперь уже все нормально. Честно. Не волнуйся. Меня осматривали, все в порядке. Я здоров как бык.
— О, — недоверчиво выдохнула она. — Понятно, понятно.
Тут я с легкой и необъяснимой тревогой задал главный вопрос:
— Когда ты последний раз меня видела?
— Неделю назад, не меньше. Наверное, в прошлый четверг.
— И с тех пор мы больше не связывались? По телефону? По электронной почте? Еще как-нибудь?
— Нет. Нет, а зачем? Ты меня заинтриговал.
— О, пустяки. Все из-за удара головой. Не могу собраться с мыслями.
— Ах, это ужасно. Уверен, что стоило сюда приезжать? Может, лучше было остаться дома, в постели?
— Да, пожалуй. Заберу кое-что и сразу домой.
— Хорошо. Надеюсь, ты скоро поправишься.
— О, спасибо!
— Пока.
Она пошла дальше, не догадываясь, что только что избежала верной смерти.
У меня были ключи, и я ими воспользовался. Зачем делать что-то откровенно подозрительное, если тебя могут увидеть?
И вот я оказался внутри его —
Итак: кабинет.
Статичный стул у статичного стола. Окно с опущенными занавесками. Книги, заполняющие почти три стены. В горшке на подоконнике — растение с коричневыми листьями, более мелкое, чем то, которое я видел в больнице, и нуждающееся в поливе. На столе фотографии в рамках посреди кучи бумаг и невообразимых канцелярских принадлежностей. А в центре всего этого — компьютер.
Времени оставалось мало, поэтому я сел и включил его. Он ненамного превосходил тот, домашний. Земные компьютеры еще не перешагнули доинтеллектуальной ступени своего развития и позволяли влезать в себя и вытаскивать все, что вздумается.
Я быстро нашел, что искал. Документ назывался «Дзета». Открыв его, я увидел двадцать шесть страниц сплошных математических символов. Ну, или почти. Вначале шло короткое словесное вступление:
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ГИПОТЕЗЫ РИМАНА
Как известно, доказательство гипотезы Римана является важнейшей из нерешенных задач математики. Решить ее означало бы произвести революцию в применении математического анализа, открыть множество новых способов преобразования нашей жизни и жизни будущих поколений. Ведь не что иное, как математика, стоит у истоков цивилизации. Первым тому подтверждением служат архитектурные успехи создателей египетских пирамид, а также важные для архитектуры астрономические наблюдения. С тех пор наше математическое развитие ушло вперед, но его поступь никогда не была ровной.
Подобно эволюции живых существ путь математики состоял из головокружительных взлетов и падений. Если бы Александрийскую библиотеку не сожгли дотла, вполне возможно, что мы полнее и быстрее развили бы достижения древних греков и уже во времена Кардано, Ньютона или Паскаля впервые отправили человека на Луну. Кто знает, чего бы мы достигли. И какие планеты терраформировали и колонизировали бы к началу двадцать первого века. Каких высот достигла бы медицина. Не будь в нашей истории темных веков, этого блэкаута, мы, возможно, уже нашли бы способ не стареть и не