приземлилась на причал и он подался под ее весом. Потом, как она и рассчитывала, он начал подниматься над водой. Не слишком сильно, но этого должно было хватить. Она широко раскинула крылья, яростно вскрикнула от боли и подпрыгнув с силой опустила их вниз.
Этого хватило. Она поймала ветер над бегущей речной водой и удар за болезненным ударом, поднялась в небо. Она подумала о том чтобы вернуться, о том чтобы упасть на них и разогнать, а может даже загнать в реку. Но боль была слишком сильна, а возраставший голод пронзал ее. Нет. Не сейчас. Сейчас она будет охотится, убивать, есть и отдыхать. Завтра она полетит в Кельсингру. Возможно однажды она вернется чтобы заставить их сожалеть. Но сначала надо найти Элдерлингов, чтобы они вылечили ее. Она сгруппировалась, развернулась и продолжила свой болезненный путь в Кельсингру.
— Теперь уже не долго, — сказал Лефтрин и почувствовал огромное облегчение оттого, что может произнести эти слова вслух. Он стоял на крыше рубки. Зимний день клонился к своему раннему окончанию, но он уже увидел первые здания Кельсингры. Они уже почти дома, подумал он а потом усмехнулся. Дома? В Кельсингре? Нет. Теперь дом был там, где находилась Элис в данный момент, это он знал точно.
Путешествие было долгим, но не настолько, как его первое путешествие в Кельсингру. В этот раз его не замедляла ни необходимость держаться вровень с неспешной поступью драконов, ни ранние остановки для того, чтобы охотники могли добыть мясо для драконов, а хранители дать отдых своим усталым телам. И они не потратили несколько дней в мелком болоте, почти без надежды, пытаясь снова встать на правильный курс. При этом, из-за тонкого плача больного ребенка, казалось, что каждый день длился неделю. Он был уверен, что не только он не мог заснуть под вызванный коликами плачь Фрона. Глядя на осунувшееся лицо Рейна и его налитые кровью глаза, он видел, что отец ребенка разделил его нежеланное бдение.
— Это Кельсингра? Эти разбросанные здания? — Рейн выглядел неуверенно.
— Нет. Это начало окраин. Это большой город, он тянется вдоль берега и возможно, простирается вверх, до подножия тех холмов. Без листьев на деревьях, я могу видеть, что он даже больше, чем я думал.
— И он просто… заброшен? Пуст? Что случилось со всеми жителями? Куда они ушли? Они умерли?
Лефтрин покачал головой и сделал очередной длинный глоток из своей кружки. Пар и аромат горячего поднялся вверх чтобы смешаться с дымкой над рекой. — Если бы у нас были ответы на эти вопросы, Элис была бы в восторге. Но мы не знаем. Возможно, когда мы лучше исследуем город, мы выясним. Некоторые дома пусты, словно хозяева собрали все свои вещи и уехали. Другие дома выглядят так, словно хозяева встали из-за стола, вышли за дверь и больше никогда не вернулись.
— Я должен разбудить Малту. Она захочет это увидеть.
— Нет, не нужно. Пусть она поспит и пусть ребенок поспит. Все это будет здесь когда она проснется, и мне кажется, ты должен позволить ей отдохнуть столько, сколько получится. — Лефтрину было стыдно признать, что он не столько беспокоился о Малте, сколько о собственном покое. Он сомневался, что Рейну удастся разбудить ее не потревожив малыша и не вызвав еще одного длинного приступа плача. Ребенок молчал только когда спал или сосал грудь, а судя по всему, последнее время он редко делал и то, и другое.
— Это другой дракон? — Неожиданно спросил Рейн.
Когда Лефтрин поднял глаза к небу, он почувствовал укол интереса своего корабля. Он прищурился, но все что смог рассмотреть, было серебро. — Когда я уходил, только Хеби могла подниматься. Остальные пытались, но ни у кого не выходило как следует. Это одна из причин, по которой я был так удивлен увидев Синтару, несколько дней назад. Все равно, не похоже что…
— Это Спит! — Хеннеси выкрикнул новость с кормы. — Посмотрите как летает маленький ублюдок! Ты видишь его, Тилламон? Он серебряный, так что когда он под облаками, его трудно… вон! Видишь его? Он только-что появился из-за тех облаков. Он один из самых маленьких и с этого надо было начать, самый глупый из драконов. Похоже он теперь может летать, но даже если он набрался ума, чтобы оторваться от земли, он все еще маленький источник неприятностей. Когда прибудем в деревню, тебе лучше избегать его. А вот Меркор, это дракон который тебе понравится.
Тилламон придерживая шаль на плечах, свободной рукой прикрыла глаза и кивала на каждое слово. Ее щеки порозовели от возбуждения и холодного ветра. А может еще от чего-то? Последнее время Хеннеси был более общителен и словоохотлив чем обычно. Лефтрин опасливо взглянул на Рейна, раздумывая, не заметил ли Элдерлинг, что первый помощник, возможно, был слишком фамильярен с леди. Но если Рейн и заметил, его возражения потонули в неожиданном пронзительном плаче его сына.
— Черт возьми, — тихо сказал он и покинул капитана.
Лефтрин мог почувствовать влияние которое оказывал плачь ребенка на команду. Он подумал не было ли причиной то, что похоже он терзал живой корабль. Дрожь беспокойства, скорее всего не заметная для некоторых членам команды, но безусловно лишавшая его присутствия духа, пробежала по кораблю. Словно в ответ, вверху Спит опустил одно крыло, чтобы закружиться, спускаясь при каждом обороте. Из всех драконов которые могли проявить интерес к их возвращению, Спита он хотел видеть последним. Он был таким, как его описал Хеннеси: полоумный, когда они впервые встретили драконов, и подлый с тех пор, как обрел собственный разум. У него был непредсказуемый характер и Лефтрину казалось, что он самый импульсивный из всех. Похоже, даже более крупные драконы обходили его стороной, когда он был в плохом настроении.
Пока он наблюдал, Спит прекратил кружить над Смоляным и быстро полетел вниз по реке. Лефтрин понадеялся, что он заметил какую-то добычу и что он поохотится, убьет и оставит их в покое. Но через мгновение он услышал отдаленные крики и понял, что Спит теперь кружит над лодкой из Удачного,
