телеэкраны. Когда мы забрались на заднее сиденье, я наступила на куклу, горсть крекеров и кучку деталей «Лето».
– Мои младшие братья – чудовища, – заявила Роми, плюхаясь на сиденье.
– А еще им четыре года, – сообщила ее мама, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида.
Волосы у нее были несколько темнее моих и кое-как собраны в хвост. Большое пятно, вроде бы от виноградного сока, украшало ее футболку от выреза до середины груди.
Я обратила внимание на дополнительные подушки сидений и посмотрела на Роми.
– У тебя трое братьев?
– Тройняшки, – кивнула она. – Три мальчика. В равной мере очаровательные и противные.
– Роми, – укоризненно заметила ее мама, и та наклонилась вперед, держась за спинку сиденья перед собой.
– Мам, я их люблю, ты же знаешь. Но даже ты не можешь не признать, что на пятьдесят процентов они – чудо и на пятьдесят – священный террор.
Я услышала вздох ее мамы, глянувшей на темно-фиолетовое пятно на своей футболке.
– Ну хорошо, может, в твоих словах и есть доля правды.
Откинувшись на сиденье, Роми вытащила из-за спины крышку от детской бутылочки и бросила на пол.
– Я хотя бы девять лет пожила единственным ребенком. Родители удочерили меня, двухлетнюю, – объяснила мне Роми. – Мне было одиннадцать, когда родились тройняшки, и с тех пор в моей жизни ни минуты покоя.
Но при этих словах она так мягко улыбнулась, что внутри у меня все сжалось. И стало еще хуже, когда мама Роми добавила:
– А у тебя, Иззи? Есть братья или сестры?
– Нет, – ответила я, с трудом проглотив вставший в горле комок. – Только я и мама.
Что еще я могла сказать? «Моя сестра исчезла» – прозвучало бы слишком странно и вызвало бы много вопросов. «Моя сестра умерла» – не соответствовало истине. По крайней мере я надеялась, что не соответствовало. Поэтому легче всего было дать такой ответ, невзирая на вызванную им боль.
– Тогда у тебя дома супер-тихо, – заметила Роми. – Теперь я знаю, куда денусь в следующий раз, когда мне понадобиться сбежать из дома. – И широко улыбнулась.
– Конечно, – ответила я, пытаясь представить Роми у нас. У меня никогда не было компании. Не испортит ли Торин все дело? Может, если я загодя с ним поговорю…
– Думаю, нам стоит купить мороженое перед тем, как закинуть Иззи домой, – сообщила Роми своей матери. – У нее был сложный вечер.
Я резко повернула к ней голову. Я не рассказывала о встрече с призраком Мэри, поэтому о чем это она…
– Один придурок испортил ей настроение.
– Никто мне настроение не портил, – быстро возразила я, но Роми взмахнула рукой.
– Согласна, технически от ворот поворот дала ему ты, но это ни в коей мере не отменяет потребность в мороженом.
– Вроде бы со мной все в порядке, – с улыбкой сказала я своей подружке.
– Точно? – спросила мама Роми. – Потому что я хорошо воспитала свою дочь. Когда парни – придурки, утешить может только мороженое. Или, может, поход по магазинам.
– О-о! – Роми села прямо. – Да, шопинг. Это именно то, что нужно Иззи. Я хочу сказать, что, разумеется, не прямо сейчас, но когда-нибудь в ближайшем будущем. Не обижайся, – добавила она, – но хотя мне и нравится твой мрачный прикид, все же немного цвета не помешает.
Учитывая, что этим вечером Роми надела свитер такого пронзительно-желтого оттенка, что он практически светился в темноте, я слегка занервничала, представляя, что может оказаться ее идеей «цвета». Но разве я совсем недавно не переживала, что мой обычный брэнниковский гардероб не пройдет в школе Мэри Эванс?
– Хорошо, – медленно проговорила я. – Наверно, мне не повредит… пройтись по магазинам.
– Отлично! – воскликнула Роми. – На следующей неделе. Мам, ты возьмешь нас? В четверг?
– Можно, – согласилась ее мама, а потом поймала мой взгляд в зеркале заднего вида. – Дочь говорит, что ты вступила в ее клуб. Ты тоже интересуешься всем сверхъестественным, Иззи?
– Можно и так сказать, – ответила я. – В основном меня просто поразило, что в школе есть такое классное общество, как КИС.
– Что ж, я рада, что ты к ним присоединилась. Роми не помешает подруга. Андерсон и Деке, конечно же, приятные ребята, просто Роми нелегко найти девочек, разделяющих ее интересы.
– Мама, – смутилась девочка.
Я посмотрела на нее и почувствовала себя виноватой. Да, она мне нравилась. Но я подружилась с ней не только потому, что Роми была хорошим человеком. Я… ее использовала.
