этим чудесам, но очень быстро они ему прискучили. Было очевидно, что он начал терять терпение.
Однажды за ужином я с тоской подумала о Золотом плоде и в который раз пожалела, что у меня его отняли. Но лишь только я вспомнила о знаменитых золотистых оладушках мистера Кадама, как передо мной вдруг возникла полная тарелка горячих блинчиков с ягодами и взбитыми сливками.
Я быстро обшарила глазами комнату, пытаясь угадать, где находится тайник. «Золотой плод где-то здесь!»
Локеш вскочил со своего стула.
– Что это? Еще одна ваша волшебная сила?
– Да, – ответила я, подняв на него глаза. – Я умею создавать любую еду и любые напитки, какие только пожелаю.
Дальше все произошло так быстро, что я даже опомниться не успела. Локеш наотмашь ударил меня по лицу и рывком поднял мою голову за подбородок, больно вывернув шею.
– Нужно было сказать мне об этом раньше, кошечка моя. Никогда больше не смей мне лгать, – прошипел он.
Слеза скатилась по моей щеке. Я стиснула зубы, трясясь от бешенства. Что я могла сделать с Локешем? Я перебрала в уме десятки вариантов, но ни один из них, к сожалению, не был смертельным. А значит, любые мои попытки только разозлили бы его еще сильнее.
Щека горела огнем и зудела в месте удара, но я не стала дотрагиваться до нее, чтобы не показывать, как мне больно. Вместо этого я решила сменить тему, чтобы дать Локешу успокоиться. Предположив, что такой маньяк, как Локеш, наверняка обожает поговорить о себе, я откинулась на спинку стула, отпила глоток воды и спросила:
– Не расскажете ли вы мне о своем прошлом? Если у нас будет сын, он должен знать свое происхождение. Скажем, с моей стороны он будет наполовину американцем.
– Я предпочту как можно быстрее забыть об этом факте.
– Что ж, если вам не нравится мое происхождение, давайте поговорим о
Локеш стиснул зубы, и алые пятна гнева вновь выступили на его лице.
– Никто не посмеет хоть словом упрекнуть моего сына за мое прошлое!
Я приподняла бровь.
– Прекрасно. Так расскажите мне.
Несколько секунд Локеш пытливо сверлил меня взглядом, потом сел на свое место и неторопливо начал.
– Я был старшим и незаконным сыном императора Шу в эпоху Троецарствия. Моя мать была юной индийской рабыней, которую захватили вместе с караваном в 250 году до нашей эры. Она была так красива, что император взял ее себе. Через год после того как я родился, моя мать покончила с собой.
– То есть вашим отцом был император?
– Да, – глумливо осклабился Локеш. – В жилах нашего сына будет течь голубая царская кровь.
– И каково это было? Расти сыном императора?
– Мой отец проявил необычную для того времени доброту, взяв меня под свое крыло и обучив всему, что нужно знать о власти. Он говорил, что подлинный владыка слушает только самого себя, – ибо не может доверять никому; берет все, что пожелает, – ибо никто все равно не отдаст ему этого добровольно; и, наконец, пускает в ход оружие, которое другие страшатся применять. Долгие годы я внимательно впитывал отцовский опыт и в конце концов прекрасно усвоил его уроки. У отца был фрагмент амулета, и он открыл мне его силу.
Я моргнула и отложила вилку, забыв о прекрасных блинчиках.
– Отец сказал мне, что я смогу воспользоваться силой амулета только в том случае, если он умрет, не оставив законного наследника. С того самого дня, когда я узнал о существовании бесценного сокровища, я жаждал только одного – обладать им.
Я был еще ребенком, когда на наши земли пришла война, и поначалу мы терпели поражение за поражением. Когда положение стало безнадежным, мой отец попытался оттянуть неизбежный конец, вступив в переговоры с варварами. Он сказал предводителю варваров, что готов взять в жены его несовершеннолетнюю дочь. Этим браком отец надеялся спасти свою империю. Но я расценил его поведение как предательство. Отец, которого я считал истинным владыкой, оказался трусом и слабаком. Он перестал быть тем, кто вселяет ужас в сердца людей. И я перестал его уважать.
Юная жена родила моему отцу сына, а когда мальчик подрос, отец отдалил меня от себя. Я перестал его интересовать. Он больше не делился со мной своими мыслями и планами. Путь к императорскому трону был для меня закрыт. Но отец плохо меня знал. Он и подумать не мог, что я поклялся убить и его, и моего сводного брата!
Мне было семнадцать лет, а моему брату исполнилось семь, когда я взял его с собой на охоту. Отпустив стражей, мы поскакали по следу оленя. Столкнуть мальчишку с седла было проще простого. Затем я пересел на коня брата и несколько раз проскакал по его телу, пока не убедился, что дело сделано. После этого я убил коня и принес изуродованное тело брата своему отцу.
Я сказал императору, что лошадь моего брата вдруг взбесилась, сбросила мальчика наземь и топтала, пока тот не умер. Чтобы утешить отца, я сказал
