– Именно поэтому я подозреваю, что они устроили нам ловушку, – мрачно произнес король, сделав глоток горячего вина и выдохнув облачко пара. – О, я могу поверить в то, что им нужна французская принцесса для улучшения их прогнившей династии, для насыщения ее свежей кровью. Двух моих сестер отдали англичанам, Рене. В последние годы мой отец был… несколько непостоянен. Думаю, он не осознавал полностью опасность своего шага, когда отдавал Изабеллу их королю Ричарду[6] и мою любимую Екатерину английскому мяснику[7] . Стоит ли удивляться, что теперь они претендуют на мой престол, мое наследство? Разве это не наглость, Рене? Этот мальчик Генрих наполовину ангел, наполовину дьявол. Подумать только, английский король – мой племянник! Святые, должно быть, смеются – или плачут, даже и не знаю.
Король осушил кубок, засунув внутрь свой длинный нос, скривился, будто ему в рот попал осадок, и смахнул рукавом с губ темно-красные капли. Погрузившись в мысли, он сделал ленивый жест отцу Маргариты, который вновь наполнил кубок и вынул из камина еще одну кочергу.
– Я не хочу подкреплять их претензии еще одной каплей французской крови, лорд Анжу. Вы хотите, чтобы я оставил без наследства своих детей ради иностранного короля? И во имя чего? Маленького Анжу? Мэна? Перемирия? Скорее я соберу армию, разобью их в пух и прах и сброшу в море. Вот что я хочу сделать, вместо того чтобы заключать перемирие. Разве можно, обладая достоинством и честью, спокойно смотреть, как они торгуют пшеницей и соленым горошком в Кале, попирая ногами землю Франции?
Маргарита сверху видела, как изменилось выражение лица отца. Прежде чем ответить королю, он задумался, очевидно, тщательно подбирая слова. Она знала, что мать дает ему конопляное масло и отвар сенны, поскольку он страдал запорами вследствие длительного пребывания в заключении. Его обычно бледное, одутловатое лицо налилось кровью от вина или жара, исходившего от камина, и Маргарите казалось, будто этот человек изнутри наполнен чем-то отвратительным.
Испытываемое ею чувство неприязни к нему было настолько сильным, что она, вопреки здравому смыслу, желала, чтобы ему не удалось добиться того, к чему он стремился.
– Ваша величество, я в полном вашем распоряжении. Если вы скажете, что нужно воевать, весной я отправлюсь с армией в поход против англичан. Вероятно, нам опять будет сопутствовать удача, как в случае с Орлеаном.
– Или как в случае с Азенкуром, – язвительно произнес король.
Его рука дернулась, как будто он собирался швырнуть кубок в огонь. Сделав видимое усилие, Карл взял себя в руки.
– Клянусь, если бы я был уверен в победе, то завтра же поднял бы знамена.
Некоторое время он размышлял, пристально глядя на колеблющиеся языки пламени.
– Но я видел, как сражаются англичане. Я помню этих краснолицых, торжествующе ревущих животных. Им неведома культура, они настоящие дикари.
Он в раздражении махнул рукой, словно отгоняя неприятные воспоминания, но Рене все же осмелился перебить короля, прежде чем тот успел окончательно похоронить все его надежды и планы.
– Каким бы это стало триумфом – вернуть четверть их владений во Франции без единого сражения, ваше величество! За обещание перемирия и принцессу мы выиграем больше, чем за десятилетие войны с ними. У них больше нет Льва Англии, и мы лишим их сердца Франции.
Карл фыркнул:
– Я прекрасно вас понимаю, Рене. Вы хотите вернуть свои родовые земли. Ваша выгода вполне очевидна. А вот моя не вполне!
– Не могу не согласиться с вами, ваше величество. Вы прозорливее и дальновиднее меня. И все же я смогу служить вам лучше, владея Анжу и Мэном. Я верну свои долги короне, ваше величество. Наше приобретение – это их потеря, и даже один акр французской земли стоит небольшого риска, я убежден в этом. – Заметив на лице короля тень сомнения, он усилил напор: – Один акр французской земли стоит много, ваше величество, и даже еще больше, когда он отбирается у старого врага. Это победа – пусть и одержанная за столом переговоров, а не на поле битвы. Ваши лорды будут видеть лишь то, что вы отвоевали эти земли у англичан.
Король кивнул, затем поставил кубок на каменный пол и потер глаза.
– Если я соглашусь, ваша дочь станет английской королевой. Я полагаю, она обладает сильным характером?
– Ваше величество, она сама скромность и воплощение благородства. Присутствие преданного члена моей семьи при английском дворе только укрепит ваши позиции.
– Да… пожалуй, – неуверенно согласился Карл. – Но это попахивает инцестом, Рене, не так ли? Король Генрих приходится мне племянником. И ваши дочери тоже приходятся мне племянницами. Я буду вынужден обратиться к папе за специальным разрешением, а оно обойдется нам недешево, если мы хотим получить его в течение десяти лет.
Рене улыбнулся, явно испытывая облегчение. Он знал, что англичане сами обратятся в Рим за разрешением, если он потребует этого. Ему также было известно, что его король выторговывал титул в обмен на соглашение. Тот факт, что сокровищница Сомюра завалена пустыми мешками и служит обиталищем паукам, ничуть его не волновал. Он мог занять у евреев сколько угодно.
– Мой господин, для меня будет честью взять на себя эти расходы. Я так понимаю, мы близки к решению?
Карл медленно опустил голову. У него на лице было такое выражение, будто он пытается достать языком застрявший в зубах кусочек пищи.
