Если у соседей есть хотя бы пара извилин, им будет несложно догадаться об интересе девушек к глухой стене.
— Разумеется, нет! — возмутилась Джейн.
— Дверь выломали? Угрожали пистолетом? Спустились вниз на веревке? — перебирал я варианты, в ответ получая решительное «нет» со щепоткой превосходства.
— Тина раскрепила конспект по искусству, и мы осторожно уронили листочки вниз, словно случайно. Пара листков зацепилась за карниз, и уже потом мы попросили добрых соседей позволения забрать их. — Наконец смилостивились надо мной.
— Молодцы. — Похвала вышла вполне заслуженной и была принята как должное. — Повезло, что внутрь впустили.
— Ну, — заюлила невеста, сомневаясь, стоит ли говорить.
— Ой, чего уж теперь, — махнул я рукой.
— Снизу парни живут. Тина надела что покороче, вот и…
— Понятно, господа любовались видами, пока прилежная служанка выуживала листочки. — Я представил себе эту сцену и невольно улыбнулся.
— Когда мы пойдем за добычей? — азартно уточнила Джейн. — Половина наша, сразу говорю!
— А ваши новые друзья, стало быть, будут рассматривать замечательные формы Тины, пока я ломаю стену?
Сообщницы нахмурились, обдумывая махонькую проблему, упущенную в их расчетах, а именно — дикий грохот пополам с огромной дырой в стене, которым явно не обрадуются жильцы. Мои мысли шли в ином направлении и были далеки до вскрытия нового тайника.
До церемонии оставалась неделя, девушки не знали даже приблизительных сроков. Каждый, кто ждет чего-то важного в своей жизни, знает это чувство — осознание неотвратимости времени, но вместе с тем жгучее желание своей волей приблизить или отдалить назначенный срок. Иногда подобное ожидание выматывает гораздо сильнее самого события. Именно поэтому я не спорил с девушками и не препятствовал авантюре — пусть отвлекутся, забудутся, сосредоточившись на решении головоломки с комнатой и тремя охранниками. Это будет лучше, чем пережигать нервы, рассматривая неизбежное на горизонте.
— Мы их затопим, — сосредоточенно произнесла Тина. — Ты оденешься в цвета работников академии, назовешься ремонтником и проникнешь в нужную комнату.
— И начну ломать стену гаечным ключом? Кстати, могу изобразить ритуал изгнания воды — буду плясать и подпевать между ударами.
— Да нет же! Скажешь им, что трубы за стеной!
— Но затопило почему-то потолок, — хмыкнул я.
— Так мы и у себя потолок намочим, — теряя терпение, протараторила она. — Скажешь им — так и работает, снизу вверх. Магия!
— Дыру в стене и кабинет внутри я тоже магией объясню?
— Придешь перед уроками, они уйдут. Ну, запрут скорее всего, — пожала она плечами. — Зачем за функционалом следить? Клад передашь нам через окно, по веревкам. А мы тебе вниз трубы спустим, ты их закрепишь и…
— Стоп-стоп, — с улыбкой остановил я разошедшуюся Тину. — Хороший вариант. Отличный! Но давай его отложим в сторону и поищем что-то менее безумное.
— А если пробить отверстие в полу над комнатой? — предложила Джейн. — Все равно, что ломать — стену или пол.
— Пол толще и надежней, но вариант хороший, — мысленно прикинув необходимый инструмент, одобрительно кивнул. — Шумно будет, правда. И ломать несколько дней.
— Без шума не получится, разве что магией… — На последней фразе Джейн заметно погрустнела, вспомнив о предстоящей церемонии. Казалось бы, и радость, но груз ответственности и тревога ощутимо давили на плечи.
— Значит, будем ломать, если, разумеется, ни у кого нет знакомых магов, — подвел черту небольшому семейному совету и хотел было перейти к проверке работы девушек, порученной мною, как сверху буквально придавило. Не физически, и не неким надмировым ощущением — вовсе нет.
Придавило осознанием, что, пожалуй, я знаю мага, который может нам помочь. Вернее, все это время я был тем самым магом. Я был магом, но себя им не осознавал. Словно всю жизнь с восторгом рассматривать птиц в небесах, восхищаясь их грацией и свободой, а однажды проснуться с крыльями за спиной и продолжить ходить по земле.
Золотая пластинка в моей груди не могла быть ничем иным, как очередной разновидностью «допусков» к магии этого мира, и она работала — тому подтверждение столб пламени, вырвавшийся из-под земли на ритуале определения стихии, и моя собственная жизнь, подпитываемая силой после ритуала.
Легко найти ворох причин, почему я не понял этого раньше, — среди них слова «невозможно» и «никогда», которые говорит себе всякий разумный человек, чтобы не тешить себя напрасными мечтами. Быть может, виной запрет, установленный мною самим на воспоминания о ритуале и обдумывание его последствий. Или же виновато напряжение последних дней, а может, и вовсе разочарование, когда Баргозо забрал у меня медный пропуск-приглашение, намекнув, что такому, как я, стать магом не суждено. Не знаю, все это не столь важно на самом деле. Главное, теперь я знаю о своих возможностях и принял их как часть себя. Пускай так — нелепо, словно вспышкой, озарением. Рассказать — засмеют.
