потом сигналить, потом переходит на сирену. Прибывшая парочка просто вынуждена убираться прочь. А попытаются остаться – корчатся от болей. Те же самые боли атакуют пару, если они пытаются отойти в сторону от бунгало.
Кто они и откуда – выяснить не удается. Любая прибывшая двойка говорит на непонятном совершенно языке. Зато нетрудно понять, для чего они прибывают: для продолжения рода.
Только вот в возрастном отличии и таилась главная неприятность. Или приятность? Уж как кому… Потому что к Багдрану всегда прибывала пара молодых, симпатичных и во всех смыслах приятных девушек. А вот для Эулесты появлялось двое мужчин весьма преклонного возраста. Можно сказать глубокие старики, «за пятьдесят». Да вдобавок жутко неприятные с виду, некрасивые, с отталкивающей внешностью и с вульгарными манерами.
Нет, они не бросались на девушку как звери и ни в коей мере не пытались ее изнасиловать. Они считали, что просительница попросту вызвала их для секса, и очень поражались, когда дама с криками недовольства от них убегала. И как потом они ее ни звали жестами и уговаривающим тоном, Эулеста лишь отрицательно мотала головой и выкрикивала: «Уходите прочь!»
Конечно, всегда есть вероятность какого-то сбоя. Тем более что к брату всегда являлись активные и красивые девушки. Поэтому Эуля пробовала четыре раза. Увы! Каждый раз являлись ей лишь перестарки, если не сказать что еще страшней и неприятней. Так что последние сутки пробы прекратились. Злость усилилась. Желание покинуть этот мир стало назойливым.
А мое появление вызвало чуть ли не истерическую радость.
Как только в этом плане что-то прояснилось, я попытался поговорить с двумя абсолютно голыми девчушками. Своей наготы они совершенно не стеснялись, еще и со мной пытались заигрывать. Жаль, что я так и не смог догадаться, о чем они оживленно щебечут на разновидности китайского или чего-то подобного. Тогда как язык жестов помогал мало.
Общими усилиями мы поняли лишь одно: в этом мире приходящие двойки то ли излечиваются после какой-то определенной болезни, то ли восстанавливаются после клинической смерти. По крайней мере мимика с закрытыми глазами и с высунутым языком нами расшифровывалась именно так. Вопрос, почему для мужской особи являются молодые партнерши, а для женской – старики-доходяги, остался без подходящего нам объяснения. Хотя девчушки и пытались что-то активно рисовать на утоптанном кусочке земли возле хижины. Их умения рисования явно не хватало. Или, может, я живописец никудышный, не улавливающий сути абстракционизма?
Но сами рисунки натолкнули на мысли выяснить, откуда наши ничего не стесняющиеся собеседницы. Минут пять я старательно махал руками на окружающее пространство, рисовал символ книги и прочие обозначения миров. Хотелось знать, откуда появляются партнеры. Кажется, до цыпочек дошло, и они нарисовали предмет, очень напоминающий кофейную чашечку. Я тут же нарисовал человека, пьющего из кружки. Потом вместо кружки прорисовал ту самую чашечку.
Лучше бы это не делал. Девушки страшно обиделись, возмутились и… ушли. Оставалось только чесать в затылке, соображая, какие религиозные чувства я затронул своим неправильным пониманием такого простого рисунка? Как бы чего не вышло?
Так что я дал команду Свонхам немедленно облачаться в свои одежды, а сам осмотрел порталы в бунгало. Только осмотрел, касаться не стал. А то еще и сам чего доброго зависну тут на несколько дней.
Эулеста оделась, вооружилась и собралась моментально. А вот ее братец не спешил. Еще и нудил все время, предлагая остаться и как следует осмотреться в этом мире. За что и получал выговор от своей родственницы:
– Молчи уже, исследователь! Ни разу из этой хижины не вышел дальше, чем до кустов с ягодами!
– Ну а куда Алмаз делся? – наконец спросил я о своем ученике.
Парень только плечами пожал равнодушно. А вот его сестра отвечала обстоятельно, хотя и не без доли обиды:
– Мы готовы были за ящеренка сражаться, когда сюда входили. А он только и довел нас до этой развалюхи, посоветовал тут пожить недельку да и улетел куда-то. Еще и утверждал свысока, что у него свое великое предназначение и ему не до нас. Мол, лебедь с раками не дружит. Сказал, чтобы его не ждали и не искали.
Может, она что-то и недоговаривала, но суть я ухватил: нечего нам здесь ждать будущего оракула, мессию, спасителя и поводыря чужой цивилизации. Он и так хорошо отметился в мире Черепахи, создав вирус, уничтожающий тональ-паразита. Вскоре его соплеменники вновь обретут разумность, и… что-то там закрутится. Да и кто я ему, кроме как проводник по новым мирам? У него самого доступ к знаниям больший, чем у меня, раз в несколько миллиардов. И хорошо, что поделился с нами такими знаниями, которые ни в одной академии нам не смогут преподать.
То есть у моего, скажем честно, учителя, своя стезя, своя дорога. Хотел бы оставаться возле меня, предупредил бы, попросил дождаться его или еще как. Ну а если улетел, как Карлсон, но вот вернуться не обещал, то и мы тронемся, присев на дорожку.
Тогда и вспомнил еще про одну особь, которую надеялся тут отыскать:
– А что с Вайлиадой? Вы ее видели? Или ее следы?
– Следы – точно видели! – оживилась Эулеста. – Эту тварь мы успели подранить, потому что виднелись капли крови. Предательница явно куда-то ушла в сторону. Только вот Алмаз и тут соригинальничал, не разрешил нам догнать эту тварь и добить. Только и сказал: «…ей и так досталось. Больше она в вашей жизни не встретится». Ну а когда мы остались сами и попытались найти эту сволочь, уже никаких следов не осталось.
