воли.
Другой вопрос, много ли заказать? Вдруг мою участь станут решать уже в ближайшие часы? И делать излишние запасы продуктов глупо? А с другой стороны, чего мне жалеть серебряной монеты? Вон десятнику отдал только ради налаживания контакта, а тут речь идет о выживании, на котором экономить вообще нонсенс.
Поэтому я и расщедрился:
– Давай-ка, дружище, мне много и всего самого разного, – пустился я во все тяжкие. – Свиной окорок и большой круг сыра. Парочку жареных курочек и добрую миску мясного гуляша. Копченой рыбки, а также фаршированной. Хлеба там, булочек, соусов, приправ и прочего по мелочи. Ну и бутылку, а лучше две, самого крепкого и ароматного пойла. Лучше всего «Шерденского кальвадоса».
– Ого! – поразился мой новый благодетель. – Да здесь на все три серебряка получится. Точнее, на все четыре!
– Ну и отлично! Держи вот такой! – протянул я в окошко денежку, которую якобы штамповали Строители. – А сдачу оставишь себе.
Мужик по ту сторону двери, на пару мгновений затих, радостно хекнул и тут же расставил все точки над «i»:
– Да это я запросто! Да это я мигом!
Захлопнул раздаточную дверцу да и умчался с озорным топотом. Свою тележку брать с собой не стал. То ли я у него последний был для раздачи, то ли он забыл об остальных узниках в своем рвении заработать?
Но мне от этого только лучше. А чтобы не томиться напрасным ожиданием, я быстро сбросил с себя разгрузку и пояс. Затем метнулся в санузел и как мог умылся, приведя себя в минимальный порядок. После чего с вожделением ринулся к столу, решив как можно скорей заморить червячка официальным пайком. Не пропадать же фруктам, каше с хлебом и соку? Пусть хоть что-то мои четыре симбионта начнут на пользу организму перерабатывать.
Глава 8
ВЕРЬТЕ МНЕ, ВЕРЬТЕ!
Шагая в портал, Леонид приготовился ко всему. Как обустроены вход и выход, он после описания ящеренка прекрасно себе представлял. Понял, что это на высоте, но высоты как таковой прирожденный цирковой артист не боялся. А вот неприятности ожидались. Иначе с чего бы это Борис Ивлаев до сих пор не вернулся?
Шаг. Миг полного мрака безвременья и вне пространства. И вот уже перед глазами стена. Точнее, несущий столб, с частично оббитой штукатуркой и выступающими украшениями. Стена же, с тремя темнеющими зеркальными окнами, уходит чуть наискосок влево. А вправо… только огрызки разрушенной стены. За ними видны как бы остатки трех комнат, разрушенных до основания, и остатки тонких стен между ними.
В первых двух комнатах мусор и обломки уже убраны. В третьей – два аборигена заполняют мусором мешки. Переговариваются при этом между собой. Над ними висит слегка перекошенная люстра, дающая яркое электрическое освещение. Все три двери открыты, и за ними виден широкий, хорошо освещенный коридор. Там же порой проносятся озабоченные, взвинченные люди.
В сторону открытого пространства, чернеющего и частично укутанного туманом, никто не смотрит. Так что на появившегося на уступе человека, выглядывающего из-за неровных выступов обломанной стены, никто не обращает внимания.
Даже по мнению дилетанта, здесь что-то и совсем недавно взорвалось. Ну а дилетантом Найденов не был, последствия взрывов, которые оставались после применения Борисом своих эрги’сов, он уже насмотрелся. Да и некий специфический запах сгоревшего ореха оставался на месте взрыва час, а то и более. Запах слишком эфемерный и простым человеком неуловимый, но умений землянина для фиксирования этого аромата хватало.
Так что понять, кто здесь сотворил видимые разрушения, оказалось несложно. Теперь следовало выяснить: почему и куда делся сам Ивлаев?
Для этого Леонид шагнул с наружного выступа внутрь первой, разрушенной комнаты. Пол в ней уже был расчищен и даже подметен. Аборигены на вошедшего «с улицы» человека не обращали ни малейшего внимания, скорей всего попросту не заметили, увлеченные работой и разговором между собой:
– …кто же будет стенку восстанавливать? – вопрошал тот, что держал очередной мешок.
– Не слышал, что ли, как управляющий вызвал главного мастера реставраторов? Вот они и будут.
– А где они такие окна возьмут? Их, почитай, уже лет сто не делают.
– Значит, обычные стекла вставят, – заверил его напарник, довольно неспешно, с ленцой, орудуя широкой совковой лопатой. – Но ты не о том беспокоишься, – оглянулся воровато на раскрытые двери и добавил: – Если зуав Диялло погиб, как предполагают, то зуава стала вдовой. И теперь сама будет распоряжаться в замке. А ты ведь помнишь, что она требовала от супруга в отношении нашей службы?
– М-м?.. Кажется, кричала, что надо разогнать дармоедов. Ну и что?
– А то! Могут нас уже завтра на поля выгнать и там заставить лопатами ворочать от зари до заката. Тебе очень хочется менять весь уклад своей жизни?
– Хм! В самом деле… Эта Маланья… она такая су… Но ведь она сама без сознания! Вдруг тоже помрет?
– Тогда нам будет еще хуже. Могут вообще из замка выгнать, если замок по наследству захватят дальние родственники нашего несчастного зуава.
Судя по тому, как лопата зашаркала чуть быстрей, данных слуг перспектива переквалифицироваться в крестьян или стать изгнанниками не прельщала.
