брызнуть. Про иные болезненные мелочи и вспоминать не стоит. Или иначе говоря: когда тебя сжигают на костре, зубная боль сразу забывается.
Вот и я забыл на какое-то время обо всем… В том числе: кто я такой и как меня зовут. Только нехорошие слова метались в черепной коробке, пытаясь вытеснить оттуда лишь один вопрос:
«Почему же так больно?!!!»
Наверное, так было минуты две. Пока не появились новые вопросы:
«Чем дышать-то? Всплывать для этого надо или нет?!» Остатки логики намекали, что меня уже разорвало на кусочки, а кусочки плавно погрузились на самое дно самого глубокого местного океана.
Чувствительность – ноль. Поэтому еще с полминуты шевелил отбитыми конечностями, пытаясь осознать положение тела в пространстве. Только потом осознал: бултыхаюсь на поверхности воды, спиной кверху. Тут же догадался поднять голову, вдохнуть жутко влажный воздух и закашляться от всеобъемлющей боли. М-да! Это мне так не повезло пострадать из-за чужой подлости? Или я должен ликовать по причине своего чудесного, невероятного спасения?
Скорей всего следовало настроиться на последнее, но не смог. Да и не хотелось лихо орать во всю глотку, размахивать руками и славить шуйвов. Просто как-то перевернулся на спину, отплевался от соленой воды и тупо попытался отлежаться.
Следующие мысли коснулись окружающей температуры и определенных свойств жидкости. Сравнительно холодно, не более десяти-пятнадцати градусов по Цельсию. Долго в такой воде не вылежишь без движения, грозит переохлаждение и смерть минут через тридцать. Ну а раз жидкость соленая, значит, она морская. Или здесь – океан. Почему тогда не слышен морской прибой? Вот ни капельки не слышен! А разве так бывает?
Или я оглох после удара? Прислушался, что надо, усилил. Кое-что разобрал: этакие шлепки воды, скорей ее дыхание, касание камней. Плюс отчетливо слышный перестук с цокотом и шуршанием. Словно по деревянному полу бегает с десяток ежиков.
Знакомый звук из детства. Деревня Лаповка, наш фамильный здоровенный дом. Порой в него наша любимая бабушка Марфа запускала одного, а то и двух ежиков, поила их молочком и баловала жареной картошечкой. В благодарность ежики начисто изводили всех мышей и кротов с крысами по всей ближайшей окрестности.
Опять-таки, у нас бывало два ежа, здесь их – не менее десятка. Или сотни? Но, по крайней мере, перестук, шлепки и шуршание доносятся с одной стороны. Значит – там берег. Или та самая отвесная скала, с которой я грохнулся. Вот туда я и стал подгребать, кривясь от боли и постанывая как старый ревматик.
Кстати, освещенное окно, оставшееся далеко наверху, так и не удалось рассмотреть сквозь мглистый туман и морок.
Плыть оказалось недалеко, метров сто, сто двадцать. Хорошо, что двигался как топляк, этакое массивное, неповоротливое бревно. Потому и коснулся острых камней на дне аккуратно, не нанося себе новых повреждений. Кое-как умостился среди осколков, встал на колени и внимательно начал рассматривать кромку берега. Открывшуюся передо мной полосу, метров в шесть шириной, укрывал шевелящийся, поблескивающий ковер!
«Крабы! Тысячи! Эпическая гайка! Откуда их столько! И по какому поводу?» – присмотревшись лучше, увидел те самые несколько кусков плоти, окровавленной, изорванной. Они упали следом за мной. Останки моего подлого обидчика? Именно на эти останки больше всего и стремились ползущие полчища морепродуктов. Под панцирями и лапками бесполезно было разыскивать сей момент мои вещи, сброшенные вместе с поясом и разгрузкой. И если бы импровизированный парашют не спланировал в открытое море, удар о камни вогнал бы мои ноги в мои же плечи.
А голова бедовая могла при этом не расколоться вдребезги. И выжить, несколько минут наблюдая не только агонию. Так бы и умирал осознанно, рассматривая, как жвала крабов выедают веки, брови, глаза… Бр-р-р-р! Жуть-то какая! Лучше о таком не думать… Лучше сосредоточиться на проверке внутренних органов.
Один из тестов заключался в том, что я попробовал встать. Получилось, и теперь я стоял пошатываясь. Но врожденная искренность попыталась меня устыдить:
«Не ври! Ты встал не для проверки, а потому что испугался крабов! А так хоть отличные ботинки с высокими халявами защищают ноги чуть ли не по колено. Кто бы тебя напугал еще больше? Дабы ты на сушу выскочил?..»
Легко сказать: выскочил. Тут каждый шаг дался с таким трудом, словно на костылях двигался. Но все-таки вышел на голые камни, с которых ковер из крабов откатывался с недовольным шуршанием. Ха! Все-таки это они меня боялись!
Доказав себе собственную крутость, продолжил осмотр не только берега. Хуже всего оказалось с наличием магической энергии: ноль целых ноль десятых. В связи с чем запоздало пожалел:
«Что за спешка с этой местью? Ну, толкнул меня неизвестный мужчина, ну, обознался, приняв меня за любовника своей супруги, с кем не бывает?.. Следовало отложить разговор с ним на потом, отомстив ему с леденящей изысканностью и с хорошо продуманной фантазией. Зато сейчас бы «починил» себя в течение пяти минут, отыскал бы быстро все утерянное имущество и был бы во всеоружии. Так нет же! Разнес громадный кусок стены и чуть сам не погиб под ее обломками… И кто я после этого?..»
Риторический вопрос, на который ответила все та же нелицеприятная искренность: «Кто, кто… Редкостный холерик! Вначале что-то делает, а только потом думает!»
