– Эво как… – отбросил мужик в сторону охапку дров и выпрямился, – телефон… телефоны не фурычат во всей деревне с ночи: ни сотки, ни этот, обычный. Как гроза прошла, а может и раньше того, мы особо ими и не пользуемся. Да и с грозой-то вместе еще и электричество жопой гавкнуло. Что за беда-то, говори, люди с чего умирают?
– С поезда иду, на железной дороге авария большая, – я махнул рукой в сторону, откуда пришел, – погибших много, раненых тоже.
– О как… беги быстрей в конец деревни, справа предпоследний дом, там Серега живет, у него грузовик есть, он в город на нем сегодня собирался.
Не дожидаясь, пока седой договорит, я уже сорвался с места. Пробежав несколько десятков метров, понял, что опоздал. Со двора зеленого дома, предпоследнего по правой стороне улицы, уходили вдаль по дороге широкие следы от спарки колес. Подумав секунду, я двинулся обратно. Надо разузнать у мужика, сколько мне еще до населенного пункта пилить.
– Отец, уехал твой Серега. Что за город-то, куда он собирался? Далеко он? – спросил я у мужика, который уже на дорогу вышел.
– Великополье, райцентр наш. Километров двадцать до него будет, – сделав ударение на второй «о» в слове «километров», ответил он, – зайди хоть чаю попей, согрейся. А то автобуса туда до вечера не будет, а шагать тебе долго еще.
– Да ладно, побегу я. Часа за четыре дойду, – хотя идти мне очень не хотелось, хотелось как раз чайку и попить. Да и непривычные к таким переходам ноги гудели, требуя передышки.
– Заходи давай, пятнадцать минут погоды никак не сделают. Пошли, – седой махнул рукой и пошел в дом.
Я двинулся следом за ним. Почти на ощупь прошел темные сени и зашел на кухню, полумрак которой разбавлял свет из окна. Большую часть помещения занимала русская печь, от которой приятно веяло теплом. Кухонька маленькая и аккуратная, но видно, что особого достатка в доме нет. Выщербленные чистые полы, посуда, которая на вид старше меня. Стол и две скамьи – хендмейд явный, не из магазина точно. Ручной умывальник, даже не поймешь какого цвета по остаткам краски. Вместо вешалки висят оленьи рога, под ними коврик соломенный с обувью. Я сунулся туда, расшнуровывая берцы.
– Не разувайся ты, так иди! – увидев это, отвлекся от плиты мужик.
На плите уже стояла скворчащая сковородка и чайник. Интересно, электричества, говорит, нет, а газ есть. Но потом вспомнил, что в деревнях баллоны у всех, наверняка на улице в шкафу железном стоит.
– Ноги мокрые, хоть носки подсушить, – поморщился я между тем, пытаясь снять ботинки.
– О, так что молчишь, сымай тогда, да. Носки там же брось, я тебе сухие дам. И вон газеты лежат, ботинки набей пока и на печь поставь, – он показал куда именно. – Зовут тебя как? Я Анатолий, – седой улыбнулся и шагнул ко мне.
– Александр, – пожимая руку, представился я.
Пока утрамбовывал многочисленные номера сельского вестника в ботинки, Анатолий сходил в комнату и принес мне обычные и еще шерстяные носки, согреться пока. Я надел и те и те, умилившись аккуратно зашитым дыркам.
Через несколько минут блаженствовал, поглощая обжигающе горячую яичницу со шкварками. После этого, гремя соплями и прихлебывая чай, заедая его бутербродами с обветренной колбасой, коротко рассказал про аварию, не забыв предупредить про странных волков. Когда сказал о том, что нашему поезду стрелки, скорее всего, не туда перевели, потому что больше суток ничего так и не приехало, Анатолий встрепенулся:
– Ты же с переезда идешь?
– Ну да.
– Так никто ничего не переводил тогда. Никакая это не боковая ветка, а поезда там четыре раза в день ходят.
– Откуда тогда провал этот, куда весь поезд ухнул?
– Не должно там никакого провала быть! – пристально посмотрел на меня Анатолий.
Я лишь пожал плечами. На меня, наевшегося, навалилась дикая усталость. Вставать и идти опять на мороз не хотелось. Хотелось просто завалиться на эту деревянную скамейку и покемарить минут триста. Спорить с мужиком тоже не хотелось. Можно, конечно, показать ему видео с места аварии – на мобильнике у меня было, но я не стал. Лениво совсем, а еще столько пердячим паром шагать. Как подумаю – и разговаривать неохота даже.
Во мне все протестующее взвыло, когда, сделав над собой усилие, поднялся из-за стола. Дико захотелось обратно в теплое офисное кресло, с кондиционером и кофейным аппаратом. И зачем поперся черт-те куда? Возомнил себя туристом, блин.
– Ладно… пойду уже, спешить надо. Мне все по главной дороге так и идти? Нигде равнозначных перекрестков не будет?
– Не будет, прямо так и иди. Да и Серега же поехал, по колее топай за ним, не ошибешься. Подожди, – Анатолий вышел и через несколько минут появился с парой яловых сапог в руках.
– На вот тебе, бери-бери, все равно некуда мне обувать их, – пресек он мои робкие попытки возразить, – занесешь потом. И еще, в Великополье в РОВД все равно будешь, попроси, чтоб с Митричем связались. Передай, что там, за речкой, – Анатолий сделал витиеватое движение рукой, – бабахнуло что-то нехило ночью, а до сих пор тишина, никто ни туда, ни оттуда.
Его явно сильно волновало происходящее за речкой, судя по тону, которым он мне это сообщал. Я кивнул, натянул сапоги, которые пришлись впору, и связал шнурки на берцах, чтоб через плечо их перекинуть. Анатолий, увидев это, вновь исчез за занавеской, но появился быстрее, чем в первый раз, и протянул мне старый солдатский сидор.
