Глаз, наверное, выдавил. А Лейла уже летела – вместе с ней я пробежал пару шагов и выкинул ее в окно. В портал, вернее. В воздухе шлейфом мелькнули брызги крови, а у меня в руках остался приличный клок волос – сильно дернул.
Когда с улицы раздался глухой звук удара, вкупе с хлопком брызнувшего стекла, сразу же завыло несколько сигнализаций. А я уже был рядом с Нортегом. Он попытался меня ударить, но я легко уклонился, перемещаясь в пространстве и наблюдая за ним, будто в замедленной съемке. И тут же вырвал из шеи Нортега немалый клок мяса вместе с чем-то твердым. Вверх ударил фонтан крови, но я уже катился по полу – хозяин кабинета стрелял в меня с того момента, как Лейла вышла в окно.
Если стрелявший даже попал, я этого не почувствовал.
Вылетел из кабинета вместе с трупом – это уже один из охранников забежал. Попытался забежать. Второй пережил его ненадолго – секунды на полторы. Во всем здании протяжно ревела сирена, как пожарная сигнализация.
А я уже бежал в сторону лифта. Надо очень многое успеть за оставшееся время.
Успеть надо много, а времени осталось совсем мало.
Эпилог
Изображение плавало перед его глазами, взгляд за картинкой не успевал. Периодически будто темный занавес падал перед глазами, но тут же исчезал.
«Моргаю?» – мелькнула догадка.
Мысли скакали, обгоняя друг друга, но ни на одной не получалось сосредоточиться. Голова болталась на ватной шее, и картинка перед глазами от этого еще сильнее качалась, скачками перепрыгивая с одного на другое.
Коридор. Длинный мрачный коридор, освещенный ярким светом магических светильников. Светлое пятно выхода, яркий дневной свет, резанувший по глазам.
Терраса, огражденная балюстрадой.
Ба-люс-тра-да.
«Откуда такие слова знаю?»
«И вообще, откуда я?»
«И куда меня ведут?» – в его голове начали возникать вопросы.
Только сейчас к нему пришло осознание, что ноги заплетаются, а предплечья крепко сжимают чужие руки и почти несут его за собой.
Спустились с террасы вниз, вышли на тенистую аллею сада. Двигались быстро, уверенно.
Взгляд все так же не успевал за картинкой – только что его к лестнице повернули, и вот он уже волочит заплетающиеся ноги по ступенькам.
Высокая стена здания из грубых каменных блоков, светлый песок, большой внутренний двор. Колодец, решетка входа. Несколько стоящих в центре мужчин. У одного из них гладиус на поясе.
«Почти такой же, как у меня был».
«Гладиус?»
«У кого – у меня?»
Парня сильно ударили, подсекая ноги, и бросили коленями на песок. Голова качнулась вниз. Поднял взгляд, пытаясь осмотреться, и прищурился – солнце над ограждающей стеной смотрело прямо ему в глаза.
– И за этого ты заплатил сто десять золотых? – раздался голос будто сквозь вату.
Ответ прозвучал невнятный, но утвердительный.
– Да он загнется от пинка, даже меча не надо, – проговорил один из присутствующих, дородный мужчина, обмотанный в красное покрывало.
– Ты его на арене не видел, – возразил ему второй, с гладиусом на поясе. – Посмотри на его глаза, – произнес он же и, шагнув к пленнику, взял его за подбородок, приподнимая лицо.
Парень закрыл глаза, но тот, кто держал его за подбородок, второй рукой грубо растянул кожу на лице.
– Ух ты, – удивился закутанный в красное, наклоняясь, – неужто ракшаса?
– Нет, это перевертыш, из самой Гиблой топи, – ответил ему хозяин гладиуса. Смотри, видишь, как зрачок сужается? Приходит в себя. Давай отойдем, он может быть опасен.
Пленник между тем понял, что яркий солнечный свет, бьющий по глазам, его больше не слепит.
Примечания
1
Егор Летов, «Гражданская Оборона». Макс поет его песню «Русское поле экспериментов»
