его ближайший сподвижник Туманов, с их весьма авторитетной Канцелярией государственной безопасности. Так что выплата годового жалованья сверх положенного настроила бы гвардию на нужный лад и обеспечила бы нам неоспоримое преимущество. Поверьте, Жоакен, я знаю, о чем говорю. Учитывая повышенные оклады и двойную штатную численность гвардейских полков, содержание одного полка обходится в двести тысяч рублей. Три полка – шестьсот тысяч. И именно об этой сумме мы и будем говорить.
– Это очень серьезные деньги, – задумчиво произнес Шетарди.
– Еще бы. Елизавета не отличается бережливостью, поэтому у нее таких денег быть не может. Разумеется, веди она более скромный образ жизни, занимайся своими землями, и у нее были бы кое-какие накопления. Но ничего этого нет.
– А как же те сподвижники? Ведь вы утверждали, что Елизавету поддерживают многие представители родовитого дворянства и промышленники.
– И продолжаю утверждать. Но, видите ли, Жоакен, Елизавета любит жить на широкую ногу. Господи, да у нее целый штат портних, которые только и делают, что денно и нощно шьют ей наряды. Во дворце под гардероб цесаревны отведено уже целое крыло второго этажа. И, как вы понимаете, живет она не по средствам. Поэтому в дело идут все подношения ее сторонников, предпочитающих передавать деньги лично ей в руки, а заодно и обратить на себя внимание.
– И вы попросту лишены возможности использовать этот приток средств. Хм… Меня терзают смутные сомнения, мой друг. А в курсе ли Елизавета по поводу происходящего? Или ее, как и в прошлый раз, держат в неведении?
– Разумеется, она в курсе. Она не отдает по этому поводу никаких распоряжений. Она отправит в застенки КГБ первого же, кто посмеет с ней заговорить на эту тему, опасаясь подвоха Ушакова. Но она в курсе. Прошлый раз ее изрядно напугал, поэтому цесаревна предпочитает дуть на воду. И все посвященные прекрасно знают, с кем именно стоит говорить на эту тему.
– Не посвятите меня в тонкости дела? – с нескрываемым любопытством спросил Шетарди.
– Скажем так, есть некая особа, которая готова подмешать в питье великой княгини одно снадобье, способное оказать влияние на протекание беременности.
– Личная неприязнь?
– И это, и деньги. Словом, как и что случится, вас не касается. Главное, что произошедшее будет на руку нам всем.
– Хорошо. Вы меня убедили. Когда можно будет ждать результата?
– Я запущу механизм, как только получу все деньги. И желательно не затягивать с этим. Чем больше срок беременности, тем сложнее ее прервать.
– Так не пойдет, Иоганн. Его преосвященство не станет выделять деньги под эфемерные проекты. Пусть у великой княгини случится выкидыш, и тогда вы получите свои деньги. Уведомлять его преосвященство раньше не имеет смысла.
– Звучит конечно же убедительно, но, Жоакен, время. Будет потеряно слишком много времени. Пока ваш гонец достигнет Франции, пока будет принято решение, пока деньги поступят в Россию…
– Бросьте, Иоганн. Если у вас все готово, то вы можете провернуть это в любой момент. Несколько дней не сделают погоды. Все равно необходимо отправлять человека во Францию. Кстати, за эти дни я как раз сумею подготовить корабль. Это будет и быстрее и надежнее.
– Тогда уже на этой неделе вы получите результат, – уверенно заявил Лесток.
– Кстати, позвольте вопрос. А отчего вы так долго тянули?
– Я не тянул, а искал возможности для осуществления замысла.
– Хм. Конечно же. Простите за наивное любопытство. Кстати, а как насчет Петра?
– У меня уже есть великолепный стрелок.
– Надежда на одного-единственного стрелка? Вам не кажется, что вы слишком самонадеянны?
– О-о, этот человек никогда не промахивается. Надеюсь, вы не успели забыть, как так случилось, что Персия не объявила войну России?
– Вы хотите сказать, что Надир-шах…
– И Надир-шах и Ибрагим-хан. Он просто виртуоз в деле убийства. Мало того, государь обязан ему жизнью.
– Значит, это все же русские совершили это убийство.
– Я вас умоляю, Жоакен, это же секрет Полишинеля.
– Не скажите. Одно дело – досужие разговоры и сплетни, и совсем иное – знание, да еще и подкрепленное доказательствами. Погодите… Но если это так… это что же получается, он из Канцелярии? И вы решили использовать такого человека? – искренне усомнился Шетарди и даже склонил голову набок, чтобы подчеркнуть, насколько абсурдной кажется ему эта мысль.
– А почему бы и нет, – пожал плечами Лесток, демонстрируя полную уверенность. – Если государь не забывает, чем именно обязан подданному, и награда соразмерна деянию, то этот подданный готов жизнь свою прозакладывать. Если же наблюдается обратное, да еще и не единожды… Ну согласитесь, сотня рублей и сержантский чин, даже по гвардейскому окладу, это несерьезно. Еще пара сотен золотых за возможность избегнуть кровопролитной войны на два фронта тоже выглядит несолидно. Нет, присяга – это конечно же великолепно, но человеку, всякий раз рискующему своей головой, не помешало бы…
