– Даже не думай. Петр нарадоваться на него не может, а вот кардинал позабыл, что ему следует заниматься делами духовными, но не мирскими.
– Когда?
– Как можно скорее. Желательно как только до Франции доберется весть о казни их посла. А вести разносятся очень быстро.
– Не слишком? – имея в виду казнь Шетарди, удивился Савин.
– Нормально, – поиграв желваками на скулах, возразил Туманов. – Пусть знают, на кого решили руку поднять.
– Значит, выеду пораньше. Только я сначала домой заскочу. Да в Саглино наведаться надо. А то дело к весне, нужно успеть кое-что провернуть, чтобы большую пашню поднять. Помнится, Силин обещался мне одну придумку соорудить, чтобы проще было пахать.
– Не забыл, выходит, кому жизнью обязан?
– Па-амятливый, – с явным одобрением, нараспев подтвердил Алексей. – Думал, ссуду в банке возьму, но если так…
– Денег-то хватит?
– Смеешься? Мы мелкие помещики, а не князья и уж тем более не мануфактурщики.
– Ну, судя по тому, что к Силину собрался, речь о махине пойдет.
– Сам же говоришь, что добро помнит. Так что выйдет мне все по самой малости. Он вроде еще обещался провести ее под какую-то испытательную программу. Но все равно внести кое-какую сумму нужно, чтобы после испытаний махину не отобрали.
– Понятно. Ну что, в добрый путь?
– Спешишь?
– Да не особо.
– Тогда расскажи-ка ты мне горемычному, как оно все обернулось.
– Так ты же…
– А то ты Ушакова не знаешь. В части касающейся, и не более. Ну пока дело крутилось, я и не высовывался. А сейчас-то… Или все еще рано?
– Да легко, – тут же согласился Туманов и уселся за стол.
Квартира предназначалась для встреч, а потому прислуги не было и собрать на стол было некому, да и нечего. Алексею было велено прибыть на эту квартиру и ждать дальнейших распоряжений. Вот он и дождался давнего друга, которого когда-то сам же и привел еще в прежнюю Тайную канцелярию.
Поэтому беседовать друзьям предстояло на сухую. Даже в трактир не сходишь. Алексей вообще, как и пришел, так и покинет дом под чужой личиной. Служащие КГБ конечно же работали, но нельзя было сбрасывать со счетов и иностранных шпионов. А Канцелярия сейчас притягивает самое пристальное внимание. Ввиду поднявшегося шума немудрено. Личность же Алексея не для всеобщего обозрения.
– Значит, так, – решительно начал рассказ Туманов. – Государь и Ушаков понимали, что и наши недовольные, и иностранцы будут подбираться к нему. Но к этому худо-бедно были готовы. Даже с Лизаветой соответствующую беседу провели. Дали понять, что глаз с нее не спустят. Объяснили, что Петр ей не враг, и доказательство тому, что после памятного заговора ее никто не тронул. Словом, если будет всячески помогать, помня о родственных узах, о том не забудет и Петр, и все у нее будет в порядке.
– Хм. Выходит, Лесток с самого начала был обречен?
– Лиза, конечно, своего не упустит, но и не храброго сердца человек. Лучше уж оказаться любимой теткой во дворце, пусть и не императорском, чем нелюбимой и в каменном каземате. Так что с самого начала она была на стороне Петра Алексеевича. Она, может, и пожалела бы Лестока и Шетарди, любовника своего новоявленного, но ты поди разбери, кто есть кто. Любой мог работать на нас и завести с нею крамольные беседы. Не доложит о ком, а тот окажется нашим соглядатаем, значит, умысел имеется.
– Жестко Петр с нею.
– А выхода у него нет. Человек слаб. А ну как поддастся уговорам и впрямь вознамерится корону императорскую примерить. Государь столько всего наворотил, что многие спят и видят престол без него.
– Но Лизавета все же тетка, кровь родная.
– А то Петр Алексеевич этого не ведает. Ладно, с Лизаветой все ясно. Но тут Петр Алексеевич вдруг решил жениться.
– А ты против? – со смешинками во взгляде удивился Алексей.
– Будешь ерничать, ничего больше не буду рассказывать. Вижу, что проникся. Так вот, жена, получается, как бы престолонаследница, а значит, под прицелом. Анна наотрез отказалась короноваться, и Петр ее поддержал. Однако жизнь не стоит на месте, и от детей никуда не денешься, а значит, она все равно окажется под ударом, как и будущий ребенок. Если уж решат посадить на трон Лизавету, то ни перед чем не остановятся. Вот тогда Петр и предложил сделать Екатерину Алексеевну фрейлиной великой княгини. Обставить это как добрую волю императора к опальному дворянству.
– А если кто умыслит что против наследника, то ему прямая дорога к Катерине. Хитро.
– Не без того. Катерина была под плотной слежкой с самого начала, поэтому и на ее связь с Лестоком мы вышли сразу. Впрочем, он уже раньше успел засветиться, как и французский посол.
