наверняка у них нашлось бы множество гораздо более интересных дел, нежели присматривать за тем, от кого одни проблемы. Возможно, если я стану упираться и дальше, новогодье будет испорчено и у Шарля Демара, и у Чеккины. Зачем же доставлять всем столько неудобств, если можно все сделать проще?
Мне, разумеется, совсем не хотелось сидеть в лечебнице все каникулы, тем более что там меня может поджидать обладатель сиплого голоса, но Брианда абсолютно права — жизнь-то моя. Неужели мне собственная безопасность дорога меньше, чем всем этим людям? Неправильно это.
Дождавшись паузы в споре, я поспешила вклиниться:
— Я согласна! Пусть будет лечебница. Только… можно мне туда книжки из библиотеки взять? Не хотелось бы терять время на каникулах, я и так очень дурно образованна.
После моих слов повисла тишина. Первой пришла в себя художница:
— Фея, ты уверена? Может, лучше все-таки к нам? У нас отличная библиотека, а если потребуются учебники, можем взять с собой.
— Спасибо, Брианда! — уже совершенно искренне поблагодарила я. — Но я не хочу никому мешать. Пусть будет лечебница. Там ведь безопасно?
— Абсолютно, — удовлетворенно кивнул декан Дорэ.
Мне жутко хотелось спросить про голос, но я не знала, к чему такой вопрос приведет. Вдруг и лечебницу сочтут недостаточно надежным убежищем и действительно запрут в каком-нибудь подвале?
ГЛАВА 22
Инесей
Мне выделили самую большую палату, заменив одну из коек письменным столом. Позволили даже прогуливаться во дворе, но только в сопровождении кого-либо из магов, имеющих доступ в лечебницу. Как я поняла, на время каникул пациентов здесь не осталось, но постоянно присутствовал дежурный лекарь. Еду мне приносили прямо в палату. Верит Грэгори, который дежурил чаще остальных, очень переживал, что мне приходится большую часть суток куковать в одиночестве под замком, а потому всегда старался развлечь меня разговорами и побаловать чем-нибудь вкусненьким. Он вообще производил впечатление очень доброго человека, хотя и легко поддающегося эмоциям.
С Бриандой мы виделись каждый день. Она решила не упускать случая и закончить картину. Я не возражала против сеансов, тем более после утомительного позирования в художественной мастерской девушка водила меня в библиотеку, где позволяла брать все, что душе угодно. Гулять она меня тоже звала, но установилась морозная погода, так что парк и ботанический сад как-то не особо прельщали. В наших краях об эту пору и вовсе птица на лету замерзает, а уж что творится на родине у Питера — даже представить страшно!
Друзьям я сказала, что праздники проведу у родни в предместье столицы. Даже сообщила, где именно. Судя по всему, там жили как раз Брианда с магистром Кальдероном. Врать было противно, но декан Дорэ заставил меня растрезвонить как можно большему количеству народа о своих предполагаемых планах. Уж не знаю, чего он этим хотел добиться.
Сиплый голос меня пока не беспокоил, зато изводили навязчивые сновидения. Каждую ночь, стоило лишь закрыть глаза, я видела лицо верита Филиппа. После бала он мне ни разу не снился, я даже стала забывать о тех ужасах с его участием. Сейчас кошмаров как таковых не было, просто каждую ночь ко мне во снах являлся чужой жених. Что с этим делать, я совершенно не понимала!
Он ведь даже и не красив, и старше меня раза в два, наверное, и никогда мне ничего такого не говорил, чтобы я могла голову потерять, только подтрунивал да посмеивался. Да, он был первым мужчиной, которого мне захотелось поцеловать, но я тогда и знакома с ним не была, а просто перепутала сон с явью. Одно время у меня разрывалась грудь от боли, стоило лишь представить, как он нежно обнимает Брианду, но в этом, как я поняла из подслушанного разговора, был повинен опасный артефакт. Да, я тогда умудрилась отчебучить что-то непотребное, но вряд ли оно было более непристойно, нежели сделанное мною у очага факультета Чувства. И ведь я очень хорошо помню тот момент, когда развязывала опояску: не было у меня тогда желания соблазнить магистра! Не было, точно говорю! Мною кто-то управлял, хотя и не знаю зачем!
А вот теперь я никак не могу выгнать образ верита Кальдерона из своих снов. Я уж и ложилась как можно позже, и думала на ночь о ком угодно, только не о нем: вспоминала и сильные руки Питера, и горячие губы Семена, и даже искрящиеся на солнце глаза Шарля Демара — все впустую! Каждое утро я снова мерила шагами палату, стараясь обуздать желание побиться головой об стенку, повторяя, словно молитву: «Он жених Брианды, он жених Брианды, он жених Брианды…» Неужели вот это наваждение и есть любовь, о которой так мечтают девушки? Но ведь это совсем не похоже на то, что описывают в книгах! Да я вообще, кроме раздражения, уже ничего в адрес магистра не чувствовала! Но из снов его прогнать все равно не получалось, хоть тресни!
Сегодня Брианда приволокла в мастерскую здоровенную коробку, которую прислонила к стене в углу. Мне стало до жути любопытно, что там, но
