изменилась. И я тоже изменился. Ты была права, когда сказала, что я никогда ни на кого другого не смотрел. И с чего бы я стал смотреть на кого-то, если бы не произошло все это? Бороться за тебя уже стало для меня инстинктом, Мер. Я долго не желал видеть, что ты больше не хочешь, чтобы я продолжал. Но как только я это увидел, то понял, что и сам не хочу продолжать. – (Я смотрела на него во все глаза, совершенно ошарашенная.) – Ты всегда будешь занимать в моем сердце особое место, Мер, но я больше не влюблен в тебя. Иногда мне кажется, что я по-прежнему нужен тебе, но не уверен, что это правильно. Ты не заслужила, чтобы я был с тобой из чувства долга.
– А ты не заслужил быть для меня синицей в руках, – вздохнула я.
Он протянул мне руку, и я взяла ее.
– Я не хочу, чтобы ты на меня злилась.
– Я и не злюсь. И рада, что ты на меня тоже не злишься. Пусть он мертв, но я все равно люблю его.
– Кто мертв? – наморщил лоб Аспен.
– Максон, – выдохнула я, готовая снова расплакаться.
Возникла пауза.
– Максон не умер.
– Что?! Но тот гвардеец сказал, что его здесь нет, и я…
– Ну разумеется, его здесь нет. Он ведь король. Он лежит в своих покоях.
Я бросилась обнимать Аспена, и он охнул от боли, но я была слишком счастлива, чтобы осторожничать. Потом до меня дошел смысл его слов.
Я медленно отступила назад:
– Король погиб?
– И королева тоже, – кивнул Аспен.
– Нет!
Я задрожала, к глазам снова подступили слезы. Она сказала, я смогу называть ее мамой. Что Максон будет делать без нее?
– Вообще-то, если бы не северяне, Максону тоже бы несдобровать. Они переломили ситуацию.
– Правда?
Во взгляде Аспена читалось изумление пополам с восхищением.
– Нам есть чему поучиться у этих ребят. Они сражаются по-другому. И отлично знают свое дело. Я видел Августа с Джорджией в Главном зале. За стенами дворца их ждало подкрепление. Как только они поняли, что события пошли не так… В общем, у них уже есть опыт быстрого проникновения во дворец. Не знаю, откуда они взяли артиллерию, но без них наша песенка была бы спета.
Эти известия меня ошарашили. Я все еще пыталась сложить в голове картину всего произошедшего, когда входная дверь скрипнула. Показалось встревоженное девичье лицо, и хотя ее платье было изорвано, а волосы взлохмачены, я немедленно узнала его обладательницу.
Но не успела я окликнуть ее, как за меня это сделал Аспен.
– Люси! – воскликнул он, усаживаясь на койке.
Я знала, что движение должно было причинить ему боль, но его лицо ничем этого не выдало.
– Аспен! – ахнула она и бросилась к нему через всю палату, на бегу перескакивая через лежащие на полу тела.
Бросившись к нему в объятия, она принялась покрывать его лицо поцелуями. Когда я обняла его, он охнул от боли, сейчас же было совершенно ясно, что Аспен не испытывает ничего, кроме абсолютного счастья.
– Где ты была? – спросил он.
– На четвертом этаже. Туда только сейчас добрались. Я сразу же прибежала сюда. Что произошло?
Обычно после нападений повстанцев Люси долго не могла оправиться от потрясения, сейчас же она, казалось, видела только Аспена.
– Я в полном порядке. А ты? Тебе не нужно показаться доктору?
Аспен принялся озираться по сторонам, пытаясь найти кого-нибудь, кто позвал бы врача.
– Нет, на мне нет ни царапинки, – заверила его она. – Я просто беспокоилась за тебя.
Аспен взглянул Люси в глаза с бесконечной нежностью:
– Теперь, когда ты здесь, все будет хорошо.
Она погладила его по лицу, очень осторожно, чтобы не задеть повязки. Он положил руку ей на шею и, бережно притянув к себе, крепко поцеловал.
Никто не нуждался в рыцаре больше, чем Люси, и никто не мог стать для нее защитником лучшим, чем Аспен.
Они были так поглощены друг другом, что даже не заметили, как я тихонько развернулась и пошла к выходу, чтобы отыскать того единственного, кого я сейчас по-настоящему хотела видеть.
