Против воли я задалась вопросом, какие перемены он имеет в виду.
– Я готова встретить перемены лицом к лицу. Но только не сегодня, – сказала я и отошла от Аспена.
Я то и дело останавливалась, чтобы обняться с очередным незнакомцем, и пыталась свыкнуться с мыслью, что никогда больше не смогу поговорить с папой о том, как все запуталось.
После похорон постарались не впадать в уныние. Мы открыли забытые рождественские подарки, которые так и остались нераспакованными, потому что праздничного настроения не было ни у кого. Джерад получил специальное разрешение играть в футбол прямо в доме, а мама почти весь остаток дня провела в обществе Кенны, нянчась с Астрой. Кота, по обыкновению, был всем недоволен, и мы не стали удерживать его, когда он изъявил желание отправиться в студию. Но больше всего меня тревожила Мэй. Она постоянно твердила, что у нее чешутся руки взяться за работу, но идти в студию, в которой нет больше папы, она не может.
Решив, что необходимо чем-то отвлечь ее, я повела их с Люси к себе в комнату. Люси с готовностью отдалась в руки Мэй, предоставив той расчесывать ее и красить, и лишь время от времени хихикала, когда кисточки для макияжа щекотали ей щеки.
– А как проделывать то же самое каждый день со мной, так все готовы! – возмутилась я шутливым тоном.
У Мэй был настоящий талант по части причесок. Наметанный взгляд художницы позволял ей с легкостью работать с любым материалом. Мэй переоделась в форму горничной, хотя та была ей велика, а потом мы принялись примерять на Люси одно платье за другим. Перебрав все, остановились на голубом, длинном и изящном, заколов его булавками на спине, чтобы лучше сидело.
– Туфли! – воскликнула Мэй и бросилась подыскивать подходящую пару.
– У меня слишком широкие ноги, – пожаловалась Люси.
– Ничего подобного, – отмахнулась Мэй, и Люси послушно уселась, позволив Мэй проявлять недюжинные чудеса изобретательности по части втискивания ее ног в туфли.
Ступни у Люси и в самом деле оказались слишком большими, но каждая уморительная попытка Мэй обуть ее вызывала у Люси новый взрыв смеха, а я, глядя на все это, хохотала до колик. Мы так расшумелись, что я ничуть не удивилась, когда послышался отрывистый стук в дверь. Кто-то пришел посмотреть, что происходит.
Из-за двери донесся голос Аспена:
– У вас там все в порядке, мисс?
Я подбежала к двери и распахнула ее настежь:
– Офицер Леджер, полюбуйтесь на наш шедевр.
Я махнула рукой в сторону Люси, и Мэй заставила ее подняться. Злополучных босых ног не было видно из-под юбок.
При виде Мэй в мешковатой униформе Аспен рассмеялся и перевел взгляд на Люси, которая стала выглядеть как принцесса.
– Поразительное преображение, – сказал он, улыбаясь от уха до уха.
– Так, думаю, теперь нужно сделать тебе высокую прическу, – решительным тоном заявила Мэй.
Люси шутливо закатила глаза, но все же безропотно позволила Мэй вновь усадить себя перед зеркалом.
– Это твоя идея? – негромко спросил Аспен.
– Моя. У Мэй был такой потерянный вид. Я подумала, надо чем-то отвлечь ее.
– Она выглядит лучше. И Люси тоже немного оживилась.
– Мне это сейчас нужно ничуть не меньше, чем им. Кажется, что, если мы найдем в себе силы заниматься глупостями или хотя бы обычными вещами, я смогу жить дальше.
– Сможешь. На это понадобится время, но ты справишься.
Я кивнула. И немедленно вспомнила о папе, а мне сейчас не хотелось плакать. Я сделала глубокий вдох и продолжила:
– Мне кажется несправедливым, что я – представительница самой низшей касты, оставшаяся в Отборе, – прошептала я ему в ответ. – Взгляни только на Люси. Она ничуть не хуже и не глупее доброй половины девушек, попавших в число тридцати пяти претенденток, но это самое большее, на что она может надеяться. Несколько часов в чужом платье. Это неправильно.
Аспен покачал головой:
– За последние несколько месяцев я успел хорошо изучить твоих служанок и должен сказать, что она редкостная девушка.
Мне вдруг вспомнилось обещание, которое я дала Энн.
– Кстати, о служанках, мне нужно кое о чем с тобой поговорить, – произнесла я, понизив голос.
