— Я Шибан, — сказал я, — из Братства Бури. — А ты из какого?
Торгун помедлил мгновенье, словно я задал невежливый или странный вопрос.
— Из Братства Луны, — ответил он.
— Какой луны? — спросил я, поскольку он использовал неточный термин из хорчина.
— У Терры только одна Луна, — пояснил он.
«Ну конечно», — подумал я, мысленно выругавшись. Я снова поклонился, желая убедиться, что в наших отношениях присутствует уважение, в независимости от различий.
— В таком случае для меня будет честью сражаться вместе с тобой, Торгун-хан, — сказал я.
— Как и для меня, Шибан-хан, — ответил он.
Это случилось вскоре после выступления. Наши братства двигались рядом друг с другом, оставаясь в тех построениях, которые приняли до встречи. Мои воины построились клиньями, его — разомкнутым строем. За исключением этого, мы не сильно отличались друг от друга.
Мне нравилось думать, что я с самого начала заметил небольшие несоответствия — едва различимую манеру, с которой они управляли гравициклами или держались в седле, но, по правде говоря, я не был в этом уверен. Они были такими же умелыми, как и мы, и выглядели столь же смертоносными.
По моему предложению наши минган-кешики смешались. Я решил, что мы должны немного узнать друг друга, прежде чем пойдем в бой. Мы разговаривали друг с другом, отключив воксы, и наслаждались силой своих голосов, перекрикивая рокот двигателей. Для меня это было естественно, но Торгун, похоже, сначала чувствовал себя неловко.
В то время как под нами проносились равнины, а мощная обратная тяга наших двигателей поднимала облака белой пыли, мы постепенно начали разговаривать.
— Ты был на Улланоре? — спросил я.
Торгун сухо улыбнулся и покачал головой. К этому времени Улланор уже стал знаком почета для Легиона. Если тебя там не было, должна была быть веская причина.
— На Кхелле, приводили к согласию, — сказал он, — но до этого мы были прикомандированы к Лунным Волкам, так что я видел, как они сражаются.
— Лунные Волки, — сказал я, понимающе кивнув. — Отличные воины.
— Мы многое узнали от них, — сказал Торгун. — У Волков интересные представления о войне, которым нам бы следовало поучиться. Я стал приверженцем системы командирования — части Легионов слишком разбросаны. В частности нашего.
Я был удивлен его словами, но постарался не показывать виду. С моей точки зрения, он смотрел на ситуацию не с того конца — если кто и был виноват в изоляции V Легиона, так это те, кто стояли над нами и доводили нас до предела. Почему еще мы находились на Чондаксе, преследуя выживших из империи, которая давно перестала быть угрозой крестовому походу? Взялись бы за эту работу Лунные Волки, или Ультрадесантники, или Кровавые Ангелы?
Но ничего этого я не сказал.
— Уверен, ты прав, — произнес я.
В ответ Торгун приблизился, сократив расстояние между нашими машинами до метра.
— Когда ты спросил меня о нашем имени, я замешкался, — сказал он.
— Я не обратил внимания.
— Прошу за это прощения. Это было невежливо. Просто… прошло много времени с тех пор, как мы пользовались этим именем. Ты ведь знаешь, каково это — все наши братства провели много времени отдельно друг от друга.
Я беспокойно посмотрел на него, не совсем понимая, о чем он говорит.
— Не было никакой грубости.
— Мои люди редко называют меня ханом. Большинство предпочитает «капитан». Мы привыкли быть 64-й ротой Белых Шрамов. Применение этих терминов помогает, большинство Легионов тоже их использует. Я на минуту забыл старое наименование. Вот и все.
Я не знал, верить ли ему.
— Почему 64-я? — спросил я.
— Нам дали этот номер.
Я больше не задавал вопросов и не спрашивал, кто выбрал и почему. Возможно, мне следовало, но подобные вещи меня никогда по-настоящему не интересовали. Меня полностью поглотили практические аспекты войны, ее текущие вопросы.
— Называй себя, как хочешь, — сказал я, улыбаясь, — лишь бы ты убивал хейнов. Это все, что его волнует.
Похоже, Торгуна успокоил мой ответ, словно какая-то проблема, о разглашении которой он беспокоился, оказалась незначительной.
