много комнат, которыми никто давно уже не пользовался. Остановившись на последней ступеньке, Алан взглянул на стоящую внизу горничную.
– Анжелика, напомни Винсенту, когда он закончит отчитывать Жака и Жанну, что я все еще жду его чая. Я буду у камина.
– Как пожелаете, господин, – склонила голову Анжелика, отчего один из ее локонов, выбился из прически и упал на красивое лицо. – Кстати, он передал вам, что приходил дворецкий госпожи Кристины, Фердинанд?
– Приглашал в гости?
– Да. Сказал, что завтра, после полудня, явится за ответом. Снова откажете?
– Пожалуй.
Алан неспешно свернул вправо, по длинному коридору, на который выводила лестница. Комнаты в левом крыле особняка пустовали, так же как большинство подсобных помещений, и никто, кроме прислуги, в них не заходил. Когда-то, в давние времена, по этим коридорам сновало множество слуг, а в залах часто принимали гостей. В особняке редко стихали музыка и смех. По крайней мере, так говорил Винсент, но Алан не видел ни малейшего повода не доверять своему дворецкому. Погруженный в мысли, он двигался по коридору, на стенах которого висели широкие рамы, лишенные картин. Здесь располагались портреты оставшихся в прошлом Рэвенделов, но дед Алана лично вырезал их и сжег. Вернув себе имение, юный Рэвендел приказал не трогать рамы, оставив их безликими свидетелями безумства его деда. По словам Винсента, Роберт Рэвендел не лишался рассудка, он просто боялся. Боялся всего – своих слуг, самого себя и даже своей тени. Постоянно твердил, что чудовища хотят поглотить его, что лишь Близнецы смогут ему помочь, спасут его душу от вечной тьмы. Возможно, так оно и было, но Алан не питал жалости к родственнику. Если бы старик был сильнее, то сейчас все могло бы быть по- другому. Но Роберт Рэвендел сломался, не выдержав давления собственной крови. Он предал наследие рода и обратился за помощью к культу Близнецов в надежде спастись от себя самого, убежать от своей тени. Алан улыбнулся подобным мыслям, остановившись у двери из черного дерева. Новый хозяин имения Рэвенделов дал себе слово, еще там, на окровавленном снегу: он решил никогда ни от чего не бежать.
Толкнув дверь, Алан вошел в просторное помещение, служившее ему кабинетом, хотя большую часть времени он, естественно, проводил в подвалах. В комнате горели свечи, а огромные окна были наглухо задернуты черными шторами. Пройдя по мягкому ковру, Алан приблизился к столу, заваленному книгами и бумагами, и, положив на него трость, сбросил тяжелый пиджак, повесив его на спинку высокого кресла. Он немного постоял, глядя прямо перед собой, затем взял со стола свежий номер «Вестника Нэрфиса».
«Очередное убийство в квартале Механиков, кто станет следующим?» – прочитал Алан заголовок на первой странице. – Действительно, кто? – Подойдя к стене, молодой человек задумчиво взглянул на карту города, где были отмечены следы недавних убийств. Двадцать две жертвы за месяц, теперь уже двадцать три. Рэвендел стянул перчатку и пальцем коснулся карты в северо-восточной части острова Механиков. В том месте, где Алан коснулся карты, она потемнела, обозначив место очередного убийства. Все было как обычно – никто ничего не видел, никто ничего не знал. Хозяина мертвой куклы найти пока не удалось, и скорее всего его скоро отыщут выпотрошенным и обезглавленным, точно таким же, как всех остальных Кукловодов, чьих марионеток находили убитыми.
Алан уже сбился со счета, сколько раз он пытался отыскать хотя бы какую-нибудь закономерность в абсолютно беспорядочных и зверских убийствах, давно не дававших ему покоя. Тела марионеток пусть и не были человеческими, но все равно после расправы выглядели ужасно: разорванная, словно когтями, грудь, оторванные конечности, с педантичной аккуратностью сложенные рядом, и никаких следов. У марионеток всегда отсутствовали язык, глаза и самое главное – сердце. Звенья головоломки никак не желали соединяться между собой, а время шло, и король ждал результатов расследования. Возможно, если бы Алану сразу поручили заниматься этим делом, он смог бы узнать больше, но первых жертв, появившихся после долгого перерыва, осматривали без него, а сам Рэвендел следил за поисками всего неделю. Скорее всего стражники, привыкшие лишь отлавливать заблудших да разнимать пьяные драки, что-то упустили, что-то очень важное. Но что? Узнать, что именно, и отправил его король. Не доверявший служителям закона, за исключением «Коралловой стражи», владыка Аластрии как никогда нуждался в «глазах» за дворцовыми стенами. К тому же, посылая своего доверенного человека заниматься расследованием, он лишний раз демонстрировал жителям Нэрфиса, что ему небезразлична их судьба.
Покачав головой, Алан покинул кабинет и, спустившись в гостиную, сел напротив камина, расположившись в старом кресле-качалке.
– Желаете чаю, господин? – Винсент с неизменно услужливой улыбкой уже оказался рядом.
– Да, пожалуйста, – даже не взглянув на дворецкого, Алан, не мигая, смотрел в танцующее пламя, словно хотел увидеть в нем разгадку происходящего.
Четыре убийства за неполную неделю, и никаких следов. Это не могли быть заблудшие, те тоже любят жестокие расправы, но, как правило, пожирают жертв или утаскивают в свои норы. На обычных разбойников это тоже не походило, слишком чисто все сработано. Возможно, кто-то из головорезов дяди Осьминога, возможно, даже Щупальца, но те редко выползают со своего острова. Что-то подсказывало Алану, что дело здесь вовсе не в бандитах, держащих в своих руках остров развлечений. Такая мясорубка даже им ни к чему. Здесь все по-другому. Кто-то тщательно выбирает будущих жертв и при этом не оставляет следов или очень умело скрывает их. Кто-то, кому нужно нечто большее, нежели кровь и страдания погибающих.
Ароматный черный чай, немного отдающий травами, полился в тонкую фарфоровую чашку. Вода? Алан уставился на чашку. Быстро перемещаться по городу возможно лишь несколькими путями: канализация, вода и воздух. Последнее отпадало сразу – многие бы заметили кого-то, парящего над Нэрфисом. К тому же кровь – все равно остались бы хоть какие-то следы. Канализация? Под городом находилась целая сеть запутанных тоннелей, по которым так
