все почести достались Гавту. Никита и не думал претендовать на чужую славу, но зачем его сюда позвали?
Когда все разошлись, он тоже поднялся. Однако Гавт его задержал.
В зале остались только трое: Кара, полководец и Никита.
– Надо должным образом наградить Никиту, без него мы бы не одержали столь сокрушительной победы, – твёрдо заявил Гавт. Он был воином и привык выражать свои мысли коротко и чётко.
Кара задумался, потом спросил Никиту:
– А что бы ты сам хотел?
Никита слегка растерялся. Чем у них тут награждают? Золотом, мясом? Потом решился:
– Мне бы проведать племя, с которым я пришёл.
– Оно же тебе не родное! – Кара скривился так, как будто бы лимона отведал. – Ну хорошо, будь по-твоему. Только ведь оно далеко. Ладно, дам тебе дирижабль, слетаешь, посмотришь.
И на том спасибо. Никита откланялся.
Утром он проснулся в приподнятом настроении. Сегодня он увидит Вирта и других знакомых. Племя ему не родное, это правда, но ведь это они не отвергли его, приняли как равного, и это с ними он совершил тяжёлый переход.
Позавтракав, Никита отправился на стоянку дирижаблей. Назвать это место аэропортом или аэродромом язык не поворачивался: нет ни здания аэровокзала, ни взлётных и рулёжных дорожек. Ладно, не в названии суть.
Пилот уже дожидался его у дирижабля. Увидев Никиту, лишних вопросов не задавал.
– Готов? Можно лететь?
– Летим! Очень хочется друзей увидеть!
Не обременённый грузом дирижабль взмыл в небо и лёг на нужный курс.
– Сколько лететь? – спросил Никита.
– Вздремнуть успеешь, часа два.
Никита мысленно прикинул. Получалось, что племя поселили далеко.
Погода стояла чудненькая: светило солнце и на небе – ни облачка, даже не болтало потоками воздуха.
Никита уже знал, что восходящие или нисходящие потоки бывают над горами и над водой. Но сейчас ни гор, ни больших водных пространств под ними не было. Поэтому Никита позволил себе расслабиться. Он развалился на сиденье и глазел по сторонам.
А виды сверху открывались потрясающие. Куда ни глянь, изумрудная зелень травы, нежно-зелёная, пронзаемая ручьями и речками. Эти водные артерии искрились под солнечными лучами, как будто были покрыты серебром. Изредка попадались селения с людьми, и Никита увидел даже поле с созревающим урожаем – то ли пшеницы, то ли ржи.
Через час полёта пилот повёл себя беспокойно.
– Что случилось? – спросил Никита.
– Ветер боковой усиливается, всё время приходится доворачивать.
– Как бы дождя не нагнало.
– Да, тогда придётся садиться.
Дождь, если он не сильный, и ветер умеренный – не помеха. Другое дело, если это ливень или ветер ураганный, а хуже всего – крупный град. Такой может повредить мягкую обшивку дирижабля.
Теперь уже и Никита наблюдал за погодой. А она ухудшалась с каждой минутой. Ветер пригнал кучевые облака, немного похолодало.
И вдруг хлынул ливень. Не дождь, а настоящий ливень, как в тропиках, стеной. Дирижабль болтало порывами, видимость практически исчезла.
– Садимся! – прокричал пилот.
Как он будет это делать? Земли не видно, и можно воткнуться в любой бугорок или здание. Для водорода, находящегося в ёмкости дирижабля, любая искра – это взрыв, пожар. И дождь не спасёт.
Через окна ливень захлёстывало внутрь кабины, Никита и пилот промокли до последней нитки.
Дирижабль медленно опускался – пилот осторожничал. Огромная туша дирижабля раскачивалась под порывами ветра. Плохо, что нет высотомера и указателя скорости.
Тучи затянули небо полностью, день превратился в сумерки. Пилот, не видя земли, прекратил снижение.
– Опасно! Можем разбиться.
– Что делать?
– Я попробую развернуться носом против ветра. А дальше – ждать, когда ветер ослабеет и ливень перейдёт в дождь.
Пилот перевёл оба мотора на холостой ход. Если совсем заглушить их, дирижабль станет вовсе неуправляемым, а так он хоть слушался рулей.
