Парни оторопели.
– Жёстко что-то, старшой.
– А мы не в бирюльки играем. От действий каждого из вас зависит жизнь всей ватажки.
Пётр, лежавший на земле, взмолился.
– Ей-богу не подведу. Сам не заметил, как уснул, сморило незаметно.
– Хорошо, устроим маленькое вече. Кто за то, чтобы оставить, поднимите руку. Двое. Кто за то, чтобы выгнать?
Подняли Афанасий и Фрол. Двое на двое. Получалось – за Александром право решающего голоса.
– Ладно, на первый раз оставлю. Но запомните все – один серьёзный проступок, и сразу попрощаемся.
У Петра слёзы потекли, на колени встал.
– Парни, простите, не хотел.
– Саблю свою забери!
Александр воткнул клинок в землю.
– Ты не только уснул, оружие своё утратил, второй проступок. Оставление поля боя, утрата оружия – это самые гнусные проступки воина. Зарубите себе на носу! А теперь спать! Кто по очереди в караул?
– Я! – Выступил вперёд Афанасий.
Снова спать улеглись. Саша просыпался несколько раз. Приоткроет глаза – караульный не спит, бдит, ходит неспешно у шалаша. И впредь такие инциденты не случались. Утром позавтракали, сапоги натянули. Для парней, ходивших в лаптях, сапоги – предмет гордости. Александр же раздумывал – что предпринять. Группа сбилась случайно. Но ведь не для того, чтобы в лесу отсиживаться. Каждый день действовать надо, убивать врагов.
– Афанасий, поди сюда. Что поблизости из сёл есть?
– Мышкино, Анкудиново, Караваево.
– Погоди. Мне нужна деревня и мост через реку.
– Мост? Через Пекшу?
– А что, другие реки рядом есть?
– Нет, это я так.
Афанасий задумался.
– А пожалуй, что и нет. Пекша – река неглубокая, везде броды. Лучше к Петрушино податься, на Клязьме. Там настоящий мост деревянный.
– Лес неподалёку есть? Нам же укрыться надо.
– Есть. Но туда почти день идти.
– Тогда почему мы стоим? Веди!
– Шалаш порушить?
– Зачем? Самим ещё пригодится.
Александр выбрал мост не случайно, очень удобное место для нападения. Чем дальше продвигались, тем лес гуще, прямо тайга. Для отряда удобно, передвижение скрытное. Ближе к вечеру, сделав один привал для отдыха, да и то больше для лошадей, вышли на опушку. Впереди метров двести открытого пространства и дорога, причём не пустынная. То обоз тянется, то всадник проскочит.
– Что за дорога?
– Так из Владимира на Москву.
Ёлки-палки, Московский шлях! На такой дороге нападать – себе дороже. Да и не помышлял Александр о дороге. Слева перекрёсток виден, но по той дороге движение редкое.
– Привал, – объявил Саша. – Коней не рассёдлывать, на луг не выпускать, самим не показываться. Ждём до темноты, тогда перейдём.
Передохнули, доели подчерствевший хлеб и сало. Больше провизии не было. С темнотой вышли к шляху, свернули по нему влево и вскоре вправо, на узкую дорогу. С темнотой всякое передвижение прекращалось. Вёрст на семь-восемь отъехали, оказались перед мостом.
– Сворачиваем в лес! – скомандовал Саша.
Отъехали вглубь на полверсты, обустроились. Есть нечего, но никто не ропщет. Спать улеглись, выставив караул. Сомнительно, что в чащу забредёт враг, но к воинским обычаям парней приучать надо. Утром Александр сказал Афанасию:
– Остаёшься за меня. Я к мосту пройду, разведаю. Фрол, снимай сапоги и пояс с оружием.
– Зачем?
– Командирам вопросов не задают.
– Кто такой командир?
Верно Фрол подметил, не было ещё такого слова.
