карандашей, линейку, ватман, настроили освещение. Короб с запчастями, микросхемами и прочими элементами установки, прибывшей с Мешковым из две тысячи шестого года, был бережно уложен рядом с раненым Рогожиным, под его защитой. Как бесценный груз.
Сам полковник, насытившийся энергией «янтаря» и отдавший артефакту многие свои недуги и боли, чувствовал себя уже сносно. Он разговаривал, давал указания, читал содержимое главного конверта, иногда задумчиво хмурясь, иногда ухмыляясь. Рядом с ним суетился капитан Полозков, обновляя и латая повязки.
Никита подошел к наемнику, пристально посмотрел ему в глаза:
– Смотри, гусь лапчатый. Не оплошай и постарайся оправдать мое доверие. Надеюсь, среди нас ты снова станешь капитаном, а не паскудой последней, – шепотом сказал он и с этими словами освободил Кэпа от наручников.
– Даю слово, майор! Не подведу.
Никита не стал делать то же самое с пленным чеченцем и не разрешил бородатому помывку. Только из пайка дал ему мясной паштет в вакуумированной фольге и галеты. Наемника подвел к Орку:
– Орк, прикинь, чем вооружить парня. Дай ему все, что сможем. Он теперь боец спецназа на испытательном сроке. Сам знаешь, что и как, но головой отвечаешь. К исполнению.
– Есть, – без энтузиазма ответил Орк, скривившись и вздохнув.
Оставив Кэпа на попечение Орка, Истребитель дружелюбно похлопал по плечу Баллона, перебирающего пулемет, обошел всех членов отряда с проверкой. Подбадривал, подсказывал, науськивал, делал замечания либо хвалил. Анжелу инструктировал Холод, полковник Меркулов переговаривался с рядовым Димоном, примеривая защитные комбезы из арсенала лаборатории. Родео сидел на стуле и лопал тушенку, искоса глядя на суетящихся людей. Грызла ли его совесть или нет – сложно было понять по внешнему виду. Его выбор и определение личного пространства – это был только его выбор! Не стесняясь никого и ничего, он мурлыкал под нос песенку, поглощая консервированную говядину, шевелил дырявыми носками рядом со снятой обувкой, источая на полбункера вонь от ног и запах еды.
Майор Семаков изучал противорадиационные элементы костюма «Вулкан», ценящегося в Зоне. Тротил готовил для группы «ежики», соединяя в комплексе тротиловые карандаши, оболочки и набивку для них. В качестве последней служили запасы дроби, прихваченные из две тысячи шестого года, местная канцелярская мелочь типа кнопок, иголок, скрепок, а также битое стекло, коего здесь было в избытке.
Пыть-Яху поручили обойти помещения и собрать все мелкое железное, что пригодилось бы для сбрасывания и прощупывания предстоящего пути: болтики, гаечки, винты, шурупы, гвозди, монеты, гильзы и так далее.
Для первой подгруппы, остающейся в бункере, приготовили минимальный запас легкого стрелкового оружия и максимум питания. Второй подгруппе, наоборот, предназначалось взять как можно больше БК и остатки еды. Сталкер заверил, что пища им либо не понадобится вообще (типа некому уже кушать будет!), либо добудут ее сами, благо врагов и мутантов будет много. Остряк!
После выплесков адреналина, долгой бессонницы и навалившейся душевной усталости все искали уголки, где можно было бросить свои бренные тела. Так как выход в рейд по совету Корсара был назначен на вечер, чтобы двигаться ночью, избегая снайперов «Бастиона» и невидимые днем аномалии, Никита дал команду всем спать.
Он сам валился с ног, прокручивая в голове новости прошедших часов. Не спеша перебирал рюкзак, сворачивал маскхалат снайпера, убирая его подальше, как наименее важное в Зоне (опять же по заверению проводника), когда к нему подошел Корсар и протянул руку:
– Спасибо, дружище, еще раз за спасение и помощь там, в корпусе! Мы, сталкеры, такое не забываем, поэтому помни и знай всегда: куда бы ты и твои бойцы ни встряли, ни влипли, где бы вы ни оказались, нуждаясь в верной руке и крепком плече – я лично в вашем распоряжении и приду на выручку. Это закон! Это кровные обязательства здесь, в Зоне. Я твой должник и надеюсь на нашу дальнейшую дружбу и сотрудничество.
– Принято, Корсар, – Никита ответил крепким рукопожатием и улыбнулся, – десантура десантуру не бросит никогда. Да, Холод?
Он взглянул на Дена, тот показал жестом «да».
– У меня к тебе разговор, майор. И не как к званию и должности, а как к человеку, – продолжил сталкер, – уделишь пару минут?
– Да легко. Пошли.
Они уединились за стеклом лаборатории, плиточный пол которой представлял теперь лужу после недавней помывки здесь Анжелы, наконец-то добравшейся до всех укромных местечек своего тела. Присели – один на стул, другой на край лабораторного стола с кучей вольтметров, амперметров и тестеров.
Корсар закурил, серьезно глядя на майора. Тот, разминая кисти рук, внимательно уставился на сталкера.
– Все, что здесь оглашалось в сводах бункера, – это серьезно? Не спектакль, отрепетированный
– Слово офицера! Сам в полной прострации и в ауте. Все кумекаю, на каком уровне в самом деле произошел сбой, кто предал и вообще предали ли нас или это стечение обстоятельств. Конечно, многое из случившегося не случайность. Передо мной до сих пор лицо начштаба Селезнева, озабоченного странностями операции. Я уверен, что половина штаба даже не в курсе всего того, что и как должно было произойти. Я видел их глаза, руки, записывал и
