– Отличная машина, сам на «хеншеле» сейчас передвигаюсь! Воздушные налёты теперь в лесу под защитой деревьев пережидаю. Только заметим приближение вражеских самолётов, Лисицын по любому бездорожью в лес успевает добраться.
– А что, не Шерхан сейчас у вас водитель?
– Хм… я же стал генералом, и Шерхан теперь у меня старший водитель! Набирается сил в кузове, с Якутом и ещё тремя гавриками.
– Да… Шерхан в своём репертуаре! Товарищ генерал, может быть, вы этого хитрого татарина понизите в просто водители, а мне переведёте Лисицына. Парень очень сообразительный и инициативный, в разведке такие во как нужны!
– Ага, разбежался, так я тебе Лисицына и отдам. А Шерхан это тебе не просто старший водитель, бери больше – он сержант по особо важным поручениям! И за руль Асаенов теперь садится в исключительных случаях – когда положение критическое и никто рядом не умеет управлять автомобилем.
– Понятно, положили, значит, глаз на Лисицына, но я не в обиде, даже рад за своего воспитанника. Значит, не зря я с него семь потов согнал.
– Не зря, Ряба, не зря! Хороший боец из него получается, а сейчас ещё школу Шерхана и Якута пройдёт, цены такому кадру не будет. Думаю, он водителем и рядовым красноармейцем недолго будет. Помнишь Финскую войну и командира второго взвода Кузнецова?
– Конечно, Кузю разве можно забыть!
– Так Лисицын мне его чем-то напоминает – такой же шустрый и сообразительный, чувствует опасность и при этом не трус. Ладно, отвёл с тобой душу, но расслабляться нам, капитан, нельзя. Часики тикают, и фашисты, может быть, что-нибудь пронюхали и сейчас подтягивают резервы к нашему участку фронта. Разведданные нужны, Ряба, разведданные! Давай двигай на привокзальную площадь и принимай командование над прибывшими пограничниками. Отберёшь среди них несколько человек и к вечеру за «языком». Лучше всего линию фронта переходить на участке 4-й танковой дивизии. Они контролируют мост через реку Нарев, и не нужно пешкодралом через болотистую местность добираться до немцев. Я бы советовал вообще поступить нагло – переодеться в немецкую форму, оседлать БМВ и на мотоциклах прокатиться, допустим, до Замброва. Наверняка в городке какой-нибудь немецкий штаб обосновался. На этом направлении фашисты ещё пока непуганые и на немецкие мотоциклы особого внимания обращать не будут. Впрочем, как и на «хеншели», поэтому можете и вездеход взять. А лучше вообще всем кагалом туда двинуть, всё равно ведь нужно будет осуществлять комариные укусы немецких частей – организуем что-то похожее на операцию «Мельница», которую наша рота провернула на Финской войне. Вместо лыж будут «хеншели» и БМВ.
– А что? Может, это действительно прокатит! А если немцы даже попытаются остановить нашу колонну, то мы сможем хорошо им врезать. Это тебе в поиск не втроём-вчетвером ходить, а считай, почти рота с тяжёлым вооружением двигается. Да с такими силами мы шорох в Замброва знатный наведём, и не одного пленного возьмём, а здоровый грузовик немецкими офицерами набьём.
– Ну, давай, Ряба, тряхни стариной, покажи этим арийцам, что настоящий русский солдат может провернуть. Я знаю, тебе по силам организовать немцам настоящий рукотворный ад.
– Разрешите приступать, товарищ генерал. До вечера нужно массу дел переделать. И боевые группы сформировать, и в четвёртую дивизию смотаться, чтобы договориться с командиром дивизии полковником Кузнецовым о взаимодействии.
– Теперь командиром там наш Вихрев. Его, как и тебя, повысили в звании и теперь он полковник. Так что договоришься с ним с пол-оборота, сам знаешь его – никаких срывов не будет. Это тебе не бывший врио четвёртой танковой дивизии, Кузнецов – пообещает что-нибудь и может не сделать.
– Что, майор Вихрь командиром дивизии стал?
– А что тут такого – заслужил мужик, вот и стал!
– Ну, это же здорово! Теперь о взаимодействии с четвёртой можно не беспокоиться. Всё-таки свой человек у власти – всегда поможет, если вдруг возникнут какие-нибудь проблемы.
– Ты его особо не грузи, он только сегодня принимать дивизию будет. Просто согласуй коридор, в котором будете прокалывать оборону фашистов. А то я вас знаю, целую войсковую операцию с применением танков учините.
– Да понимаю я, что на передовой пока шум поднимать не нужно. Но вот при возврате с «языком» огневая поддержка со стороны дивизии, думаю, будет необходима. Обратно-то будем возвращаться не все – один мотоцикл, ну если будет много пленных, то, может быть, с ним и грузовик отправлю. По рации свяжусь с Вихревым, думаю, он обеспечит коридор для безопасного проезда. Тогда, наверное, придётся дивизионные танки применить.
– Ну, при возвращении с «языком» это ладно. Но в любом случае, чтобы не насторожить немцев, в операции нельзя применять более одного танкового взвода. Вот в тылу у фашистов ты можешь буянить, как хочешь – чем больше грохота, тем лучше, а на передовой эти сутки мы должны сидеть тихо, как мыши, и делать своё дело незаметно. Ну, всё, Ряба, время уже пошло, давай действуй. Я надеюсь на тебя!
На прощание крепко пожав руку капитана Курочкина, я отправился дальше, к самому важному для меня вагону этого поезда – месту, где обосновался главный сдерживающий элемент моего авантюризма полковник Пителин. Больше задержек в продвижении к этой цели не было. Да и довольно подробные разговоры с Вихревым и Курочкиным нельзя назвать задержкой. Наоборот, недавние встречи в конечном итоге сэкономят в будущем море времени. По- любому нужно было встречаться с назначенным командиром 4-й танковой дивизии полковником Вихревым и беседовать с начальником разведотдела корпуса Курочкиным, а получилось это спонтанно, но зато никакой фальши и наигранности.
