через вагон, и тогда Джейн выстрелила в него.
Она попала Карибу в грудь. Клянусь, я видел, как прорвалась рубаха под тужуркой, но крови не было, убийца лишь пошатнулся – и это все! В чехлах на его ремне висели огромные пистолеты; один взлетел, блеснув парой толстых стволов. Это не пистолеты – ружья с обрезанными стволами и прикладами, понял я. Тусклая вспышка блеснула в сумраке вагона. Звук был громкий и резкий, оружие рявкнуло, как рассерженный бульдог. Стоящий рядом Генри пошатнулся.
Мама выстрелила еще раз. Кариб на ходу прицелился ей в лицо.
Я стоял в стороне, у стены, и когда убийца оказался передо мной, набросил на него принесенное из гардероба пальто, а после схватил со столешницы желтый кофр и врезал Карибу по голове.
Крышка транслятора отлетела, когда он упал на пол. Внутри громко звякнуло, словно разбилось сразу несколько стеклянных баллонов. По ковру поползло темное пятно.
Человек-кулак рухнул на колени. Мама выстрелила в него сквозь пальто и ударом ноги опрокинула на спину.
– Уходим, уходим! – отчаянно закричал я. – Сюда сбегутся на выстрелы! Отступаем по вагонам!
– Джейн! – окликнул Генри. Сильно побледневший, он прижал ладонь к плечу, по которому струилась кровь.
Под черным пальто глухо рявкнуло, и пуля из обреза, порвав ткань, пронеслась между нами. Со звоном лопнула лампа под потолком, стало темнее. Мы подхватили привалившегося к стене Генри, потащили к дальней двери, закрытой на простой замок, с которым я справился в два счета.
Потом была наполненная грохотом железная труба суфле и темный, пустой вагон-ресторан, посреди которого высилась винтовая лестница, ведущая в обзорный купол. За ним еще один вагон – обычный, пассажирский, тускло освещенный коридор, закрытые купе… Джейн спешила впереди, спрятав револьвер под куртку, то и дело оглядываясь на Генри, старавшегося держаться ровно и не спотыкаться. Я замыкал.
Нам повезло. В вагонах, которые мы миновали по дороге к своему купе, никто не встретился, лишь однажды выглянул молодой кондуктор, проводил нас сонным взглядом и ничего не сказал. Наряд наш при тусклом освещении, которое давали включенные в треть силы светильники, не очень отличался от того, что носили машинисты. К тому же шерстяная шапочка удачно скрывала мамины кудри.
Пока мы шли, я слышал, как Джейн несколько раз повторила:
– Я попала. Я попала в него несколько раз. Я попала, а он двигался!
2
СБО – это Сундучок Безотложной Помощи, и он у нас всегда с собой. Небольшой, с множеством отделений и обитыми войлоком стенками.
Я достал его из чемодана, поставил на диван рядом с Генри и раскрыл. Внутри были ячейки с лекарствами и бинтами, в чехлах лежали шприцы и стетоскоп, в отдельном кармане – железные мисочки, скальпели, пинцеты и другие инструменты.
– Осторожно! – мама, склонившись над полулежащим отцом, потянула за рукав, чтобы снять с него куртку. – Генри, не шевелись.
– Давайте помогу, – я сунулся к ним, увидел залитую кровью руку, падающие с кончиков пальцев на пол красные капли и сглотнул.
– Алек, отвернись! – приказала мама.
– Я помогу.
– Ты ничем не поможешь, если… не надо, не смотри.
Пришлось отворачиваться. Есть у меня такая слабость, над которой мне еще долго предстоит работать, чтобы преодолеть ее: я боюсь крови. Нет, не боюсь в прямом смысле, просто при виде нее мне становится дурно. А после, как приду в себя, – стыдно.
Я встал у второго дивана, стащил с головы и бросил на него вязаную шапочку, гоглы. Сзади раздавались шелест и голоса:
– Осторожнее… Вот так… Нужно быстрее остановить кровь…
– Видишь, какой цвет – это венозная, артерия не задета.
– Я наложу давящую повязку ниже раны.
– Джейн, лучше пока не доставать пулю. Она засела в мясе, это не так опасно.
– Нет, пулю следует достать. И нам нужен врач.
– Но пока его негде взять, поэтому не будем об этом. Ты почистила… Ай!
– Извини. Готово.
– Ты все же вытащила пулю! Я же просил… – голос отца стал слабее, тише.
– Генри, ее нельзя было там оставлять.
Звякнуло – пуля упала в железную миску.
– Какая большая… – пробормотал он невнятно.
Я снял куртку, подкрутил рожок лампы, чтоб светила ярче, а после сказал себе: не трусь. Ты либо мужчина, только что пробиравшийся по вагонам мчащего на полных парах поезда, либо нежная дева Абигаил Уолш в голубом платье с цветочками. Ты не хочешь быть нежной девой? Тогда будь мужчиной!
