– Не висит – летит в ту же сторону, куда плывем мы. В прошлый раз я решил, что это случайность, но теперь так не думаю. Он вроде как следит за баржей.
– Как ты за Лозой с Кулаком?
– Ну, наверное. Только они про меня не знают, а дирижабль с баржи хорошо виден. Этот аэроплан оттуда, вчера я разглядел его под гондолой. Давай назад трубу.
Заяц вернул ее с сожалением.
– Будешь мне еще давать посмотреть? Потом, попозже. Хотя бы иногда.
– Попозже? – переспросил я. – Это когда? Ты думаешь, мы еще долго будем вместе?
– Конечно. Я теперь с тобой насовсем.
Не найдя, что ответить на это, я молча спрятал трубу в чехол. Тяжелый рокот не прекращался, вода в шлюзе волновалась, уровень ее стал ниже. Это означало, что где-то под поверхностью сдвинуты заслонки водопроводных галерей, и вскоре мы сможем выплыть в реку.
– Анри, а эти, на дирижабле, это твои друзья? – спросил Заяц.
– С чего ты взял? Я не знаю, кто там летит и как они связаны со всем происходящим.
Аэроплан двигался по широкой дуге. В ярком свете солнца он казался темно-красным, будто вымочен в крови. Далеко за баржей крылатая машина развернулась и обратно над каналом приближалась к нам со стороны кормы.
Вода покидала камеру шлюза через водосброс, стены его все росли над головой – мы будто опускались на дно гигантской обувной коробки. Снизу казалось, что поблескивающая окнами башня управления высится до небес. На палубу высыпали матросы и грузчики, на галерее появились капитан Петер и Кариб, все смотрели вверх.
С громким стрекотом аэроплан красной стрекозой пронесся низко над нами и улетел вперед.
– Анри, там Лоза! – прошипел Заяц, падая на ящики.
Распластавшись на них, я проследил за его взглядом – мистер Чосер стоял на крыше юта и в бинокль наблюдал за аэропланом. Если опустит взгляд, то легко заметит нас.
– Не шевелись! – прошептал я.
С башни управления донесся гудок, и баржа дала ответный сигнал. Аэроплан развернулся и снова пронесся над нами. Я разглядел темный продолговатый выступ под брюхом, но не понял, что это. Когда машина исчезла за рубкой, Заяц проворчал:
– Чего он носится, как дурак?
С гудением передний створ ворот шлюзовой камеры стал опускаться. Стрекотание аэроплана, почти стихшее, опять донеслось сквозь тяжелый гул и плеск воды. Мистер Чосер повернулся спиной к нам, опустив бинокль, приложил ладонь козырьком ко лбу.
– Нам лучше спуститься обратно, – пробормотал я, начиная отползать к расселине между ящиками.
Аэроплан появился над кормой. В звук винта вплелся частый стук, что-то взвизгнуло, мелко зазвенело.
– Стреляют! – завопил Заяц.
Машина пронеслась над баржей, накрыв ее длинной пулеметной очередью. Взбурлил песок в коробе, стеклянные шарики разлетелись мириадами сверкающих брызг. Пули ударили в ящики, на которых лежали мы, и мальчишка завизжал:
– Прячемся!!!
Он кубарем скатился в логово, я сиганул следом, оставив наверху несессер. Затрещало, стена дощатого ущелья просела, на голову посыпались щепки, солома, труха и что-то еще – мелкое, округлое…
В полосе неба мелькнул крылатый силуэт, волной накатило и стихло жужжание и частый стук. Заяц замер лицом книзу, подогнув под себя ноги и выпятив зад, накрыв голову руками. Я сгреб в горсть то, что просыпалось из разбитого выстрелами ящика. Ореховая скорлупа. Обычная скорлупа… нет, не обычная – угловатые выступы на ней были немного сглажены. Как это называется – кажется, окатанная скорлупа? Ее как-то обрабатывают, и получается вот такое. Черт возьми, песок, стеклянные шарики, орехи – для чего все это?!
Жужжание опять стало громче. Палуба дрогнула – мы поплыли. Вскочив на колени, я ткнул Зайца кулаком и прокричал:
– Если накроет очередью – нам отсюда некуда деться! Лезем обратно!
– Там нас видно! – заорал он в ответ, выпрямляясь.
– Спрыгнем в короб с песком, зароемся!
Он безумно поглядел на меня, облизал губы, вскочил и, как таракан, быстро полез вверх.
Баржа уже плыла по той части канала, которая вела обратно к Дунаю. Жужжание приближалось. Когда я выставил голову над ящиками, аэроплан пронесся над палубой. Стука пулемета не было слышно, но от него отделился темный предмет, пролетел по дуге и врезался в дальний борт. Громыхнул взрыв, все вздрогнуло, и спустя миг аэроплан исчез из виду за ютом.
– Это бомба, – хрипло сказал я распластавшемуся на ящиках Зайцу. – Авиабомба.
