приставить двуствольный обрез… или конец стреляющей трости и заставить повернуть в опасное ущелье, по которому мы теперь плыли вслед за «Двузубцем».
Небо стало светло-голубым, белые облака ползли над вершинами отвесных скал. Ущелье изгибалось огромной запятой, вдалеке мы видели корму «Двузубца», который медленно поворачивал вправо. У подножия головокружительных круч наш баркас казался не больше ореховой скорлупы. В темных трещинах рос кустарник, а на одном уступе Заяц углядел скрюченное деревце и долго тыкал в него пальцем, показывая нам, изумляясь, как оно смогло прорасти на камнях.
– Как думаете, с баржи нас заметили? – спросил я.
Трубка закачалась в зубах Хольфа.
– Именно об этом я размышляю последние минуты. Достаточно кому-нибудь просто кинуть взгляд с кормы… Хотя мы держимся в отдалении, и я давно погасил прожектор, но ведь уже рассвело, заметить нас нетрудно.
Ущелье впереди изогнулось еще круче, и баржа исчезла из виду. Я попросил:
– Увеличьте скорость.
– Мы и так нагоняем их, к тому же в этом месте им точно некуда деться от нас. И это беспокоит меня. Такое чувство, – Хольф приложил ладонь к груди, – будто неприятный, влажный ком застыл где-то здесь. Ничего хорошего нас не ждет.
– Может, спереди их увижу? – Заяц выскочил из рубки, и через смотровое окно мы увидели, как он подбежал к носу. Навалившись на ограждение, мальчишка вытянул шею, пытаясь заглянуть за изгиб ущелья, к которому приближался баркас.
– Мне все это не нравится, – повторил капитан.
Я достал из портмоне сторублевую банкноту, протянул Хольфу.
– Возьмите, чтобы беспокойство оставило вас.
– Я уже взял деньги за эту работу. У нас есть договор, и дело обоих выполнять его.
– Вы свою часть почти выполнили. Мне кажется, ущелье вот-вот закончится. Высадите нас и сразу отправитесь обратно.
Он так и не оторвал рук от штурвала, чтобы взять деньги, и я убрал банкноту обратно. На носу Заяц все тянул шею, глядя вперед.
– Этот паренек… – произнес капитан. – Вы, Алекс, молоды, но по вам видно, что вы отдаете себе отчет в своих действиях. Но мальчик только кажется взрослее из-за того, что вел жизнь бродяги. На самом-то деле он совсем ребенок, он наивен и чист… Да-да, чист. И я очень боюсь, что вы втравливаете его в беду. Возможно, даже ведете к смерти.
– Так заберите его, – вздохнул я. – Я хотел его прогнать, но он, как тень, идет за мной. Заберите, я буду только благодарен, если мне больше не придется отвечать за него.
– Как это, должно быть, хорошо – отвечать только за себя. Как просто тогда живется! – Хольф принялся медленно крутить штурвал, и баркас накренился. – Как же мне забрать его, если он не хочет? Я надеялся… я уже несколько раз заговаривал с ним, пока мы плыли. Он отказывается наотрез.
– Мы можем запереть его в трюме, я сойду, а вы поплывете обратно. Привезете к себе. Он сказал, что вы предложили ему жить у вас.
– Трое из наших детей – приемные, – пояснил Хольф, и я удивленно поглядел на него. – Виаг, Жасмин и Джола. Двое – дети погибших рыбаков, у которых не было матерей, а третья, которая подала вам землянику с хлебом, просто бродяжка. Я подобрал ее как-то, возвращаясь из города.
– Вот как, – пробормотал я, вспоминая радостно галдящих детей, и как они разглядывали нас. – Ну так тем более: заберите и мальчишку.
– Я бы хотел, но он не останется. Почему-то он считает своим долгом… считает
– Я попробую. Хотя сомневаюсь, что Заяц послушается.
Ущелье начало расширяться – склоны расступались, пока не образовали круглую долину, заполненную водой. Ветра не было, озеро было, как голубое блюдце в белых пятнах облаков.
Справа у пологого берега из воды торчали несколько деревьев в окружении густых зарослей, а на противоположной стороне долины темнел вход в огромную пещеру. В глубине ее что-то гудело и двигалось, свет горящих огней отражался от воды и непонятных металлических конструкций. Заяц на носу оглянулся, подскакивая, тыча пальцем в сторону пещеры. Хольф произнес завороженно:
– Что же это тут прячется…
Темная пасть пещеры была заключена в огромную букву «П» из трех бетонных балок. Горизонтальная служила опорой для стены замка, который стоял на большом уступе прямо над пещерой. Примыкая концами к склону, стена подковой огибала замковый двор.
Что там находилось, отсюда было не разглядеть, виднелся лишь выступающий далеко вверх шпиль башни. Его венчал фасетчатый шар из зеркального металла, заключенный в железную дугу.
Слева над стеной висел закрепленный тросами воздушный шар с пропеллером на боку круглой гондолы.
