наставления Парсонса и воздержалась от вопросов. В голове промелькнула шальная идея. Ева внимательнее присмотрелась к магистру.
Нет, с ним у нее ничего общего. Светлые волосы, нос с легкой горбинкой. Макалистер точно не ее отец. Тогда что же связывает его с матерью?
– Я долго заботился о Люсии. Был ее покровителем. Но нашлись люди, пожелавшие нас разлучить. – Магистр уставился невидящим взглядом в стену, предавшись воспоминаниям. – Оставьте нас, Парсонс, – внезапно потребовал он.
– Да, сэр. – Парсонс кивнул, слегка поклонился Еве: – Баронесса… – и покинул каюту.
– Где вы росли, Ева? – Макалистер по-прежнему смотрел в пространство. – Как жили все это время? Расскажите, мне очень любопытно.
– Я… Меня нашла монашка в Лейпциге. Подобрала на улице. Конечно, я этого не помню, потому что была младенцем. Она отдала меня в приют, записав в метрику свою фамилию. Так я стала Евой Блумберг. До четырнадцати лет жила в приюте. А потом… – Ева вздохнула.
– Что потом? – Макалистер наконец обратил взгляд на нее.
– Потом я сбежала. В приюте было ужасно…
– Над вами издевались сверстники или наставницы?
– В основном настоятельница. Кляйбер.
– Почему же вы ее не отравили? – светски улыбнулся магистр.
– Потому что она ела с нами из одного котла. – Ева тоже не смогла сдержать улыбку. – А как…
– Как угадал, о чем вы тогда думали?
– Да.
– Я вырос в похожих условиях. Мне еще в детстве, как и вам, довелось испытать голод и бессилие, отчаяние, унижение, страх. Боль. У меня был брат- близнец, но нас разлучили. В юном возрасте мы редко бываем реалистами, верим во всякую чушь, которую говорят взрослые. Нами легко манипулировать… – Он помолчал. – Что было после приюта?
– Скиталась по Европе с бродячим театром и вдруг сильно заболела. Не знаю чем, но чуть не умерла. В труппе были добрые люди, отвезли меня в Базель, в госпиталь Красного Креста. Там меня выходили и помогли устроиться на работу в бакалейную лавку. У хозяина как раз родилась дочь, ей требовалась няня. Я хорошо справлялась, стала помогать по хозяйству. Бакалейщик еще владел сыроварней, к нему съезжались многочисленные клиенты из разных кантонов и иностранцы. Мне начали доверять бухгалтерские книги, я вела записи, а потом… – Еве было стыдно за то, что случилось потом.
Она отпила из бокала и продолжила:
– Как-то поздним вечером, когда хозяин с женой и ребенком уехал к родственникам в Берн, я уснула за столом и случайно столкнула на пол керосиновую лампу. Занавески быстро занялись, я не смогла потушить, испугалась… и сбежала.
Макалистер внимательно смотрел на нее. Между его бровями глубже обозначились морщины, но понять по взгляду, что он думает об этой истории, было невозможно.
– Я села в первый попавшийся поезд, даже не знала, куда еду. И в поезде встретила Ричарда. Ричарда фон Менделя, за которого вскоре вышла замуж.
– Жалеете о замужестве?
Ева задумалась и ответила:
– Нет. Я любила Ричарда. Конечно, выходя за него, рассчитывала на нечто иное, но…
– Вам достался барон без приданого. Я слышал о Менделях. Древний прусский род. У вашего покойного мужа должны быть родственники в России.
Ева удивленно подняла бровь.
– Ричард вам не рассказывал?
– Я знаю лишь о его тете в Лондоне, – медленно проговорила Ева. – О других…
– У вас еще будет время выяснить родословную Менделей.
– Конечно, сэр.
Ева вдруг поняла, что Макалистер прекрасно о ней осведомлен. Знает даже о родственниках мужа. Тогда к чему все эти расспросы? Проверяет ее?..
– Вы хотите узнать, что было дальше? – спросила она.
Магистр кивнул.
Странный интерес. Ведь и так все знает, но почему-то хочет услышать от нее.
– Ричард любил выпить и… Он много играл в карты, влез в долги. Когда я узнала обо всем, он предложил участвовать в его авантюрах с Леопольдом Фогтом. Грабить коллекционеров. У Фогта были обширные связи в воровском мире и много людей в подчинении. Я выступала наживкой, девушкой, которая хорошо разбирается в живописи. Мы подыскивали жертв на выставках. Чтобы завладеть картинами, использовали разные сценарии. Мне… мне не хотелось бы вспоминать об этом.
– Я вынужден настаивать. – Взгляд Макалистера стал суровым.
