– Ну… иногда так бывает, что долго тянут, там кому-то некогда…
Втирает, я же вижу. Но сейчас в бутылку лезть смысла нет, пусть сперва деньги сюда вытащат. И кстати, я не очень уверен в том, что «по зачислении на счет». Как-то они подстрахуются, учитывая, что никакого официального соглашения у нас на сей счет нет.
– Около месяца?
– Примерно. Иногда бывает дольше, но не в нашем случае. – Он снова заулыбался. – Тут все случится максимально быстро.
– Хорошо, договорились.
– Тогда к соглашению вернемся. Эту сумму вбиваем?
– Эту. Там будет чуть больше, но я не помню точно, так что эту.
Потом меня еще и на прививки погнали, даже не спросив ничего про аллергию. Но успокоили, сообщив, что пить потом можно. Когда вышел, то нашел Славу курящим в кабине грузовика.
– Чего завис?
– Да так, пообщался с начальством местным. Так, мне сказали грузовик зарегистрировать. Где-то здесь, прямо на выезде.
– Вон туда две тачки погнали. – Слава показал на ворота в дальней от нас стороне огромного двора.
– Ну и мы туда поехали. – Я втянул себя в кабину. – Чего ждать?
Так, хоть осмотрюсь более или менее. Машина вроде нормальная, хоть и неновая, пробег под триста тысяч. Кабина трехместная, но спинка среднего сиденья опущена и пока образовывает столик с подстаканниками. Бак полон на три четверти, неплохо, а то я понятия не имею, почем тут солярка. Я даже понятия не имею, что на эти деньги можно купить.
– Слышь, я пока почитал вот это. – Слава потряс брошюрками. – Пишут, что стволы тут свободно можно иметь.
– Ну, судимости у меня пока еще нет. – Я задумался, потом сообразил, что несу бред. Какая тут судимость?
– На этой базе носить нельзя только. Сумка, чехол, без патронов. А то штраф или конфискуют. Вот тут написано. – Он показал мне книжечку, на обложке которой на четырех разных языках было написано «Правила внутреннего распорядка на Базе по приему переселенцев и грузов «Европа». Для переселенцев». – И свалить надо самое позднее через три дня. Но мне тот хрен, что тогда подходил, сказал, чтобы нас тут уже завтра не было никого.
– М-да? Ну ладно. Понять бы, куда дальше.
Я подал «Ман» задом, вывернул руль и поехал к тем воротам, на какие Слава показал. Ну да, вон же стрелки «выезд» с силуэтом машины по всему забору намалеваны.
Перед воротами нашлось большое застекленное окно в стене, за которым скучал еще один человек во все той же песочной форме. Прямо как в тюрьме на приеме контингента. Едва я к нему сунулся, он объявил:
– Давай айди.
Я сначала хотел достать «удостоверение зэка» и дать себе пальцы прокатать, но потом спохватился и протянул новое удостоверение. Мужик сунул его в считывающую машинку, покивал, спросил, что за грузовик, я назвал марку, после чего тот заключил:
– На вас теперь машина значится, но это не регистрация. Дальше сами думайте, где номера получать будете. Если будете.
– А обязательно?
– Нет. Но если машину сопрут, то как доказывать, что ваша?
Ну да, логично.
– А где регистрировать?
– Можно здесь, на базе. Там стоянка будет, сами все увидите.
Ворота, чуть дернувшись и лязгнув, поползли в сторону, выпуская нас из транзитной зоны в новый мир. Пропади он пропадом.
– Колумбия, млять, – пробормотал я себе под нос. – Смылись.
Слава продолжал листать бумаги, делая все новые и новые открытия.
– Сань, прикинь – тут день тридцать часов, а последний час семьдесят две минуты.
– Чего? – не понял я.
– Что слышал. Тридцать часов в сутках. Сорок дней в месяце. Одиннадцать месяцев в году.
– Мы на Марсе, что ли?
– А там одиннадцать месяцев?
– Не думаю. Но все равно не въезжаю пока ни во что. По идее, мне должны были в тюрьме макароны давать, а я…
– Плохо, что ли?
– Не, лучше, чем тюрьма, но не понимаю, что вокруг делается.
– Поймем, – философски сказал он.
– Да поймем, конечно. Кстати, спать хочется, по распорядку сиеста должна быть. Ладно, ладно, шучу. Кстати, а если тридцать часов, то сиеста у них
