– Вы чересчур самоуверенны, герцог. Если я выбрала вас, это вовсе не означает, что я выйду за вас замуж. Ваши надежды на получение моего наследства весьма призрачны.
– Разве я сделал вам предложение? – Он вдруг перестал возиться с уздечкой и хитро посмотрел на меня. – Меня не интересует графство Конте. Я решил сохранить его для вас. Воспринимайте это как дружеский жест доброй воли.
Меня передернуло от его наглости. Что значит, он не делал мне предложения? За каким чертом он тогда меня выиграл? Зачем ему это было нужно? И как понимать его слова? Он что, решил держать меня при себе в качестве четвертой гаремной гурии?! Ну уж нет!
Возмущение переполняло меня. Руки чесались вцепиться ему в шею и хорошенько сдавить ее, чтобы из его рта начал вырываться хрип висельника.
– Да как вы смеете? Вы не можете так играть с моим достоинством! Я вам не вещь!
– Вы выбрали меня только потому, что Вильенсо спутал ваши карты. Думаете, я не прочел в ваших глазах решение, которое, как вы думали, одурачит всех? Он буквально снял у вас с языка идею о монастыре. Я заметил, как вы разозлились, когда он сказал это. Разозлились не потому, что он посмел говорить за вас, а потому, что испортил ваш план. Поверьте, это легко читается по мимике, по глазам. Я достаточно хорошо знаю людские натуры, чтобы говорить так уверенно. Если бы вы выбрали меня сердцем, сейчас я стоял бы перед вами на коленях и молил стать моей женой. Но… – он развел руки в стороны, – увы. Я могу выиграть вас у короля, но не могу заполучить ваше сердце. А если ваше сердце не принадлежит мне – вы мне тоже не нужны.
Вот это поворот! Он что, решил провести для меня сеанс психологической помощи? Я открыла от удивления рот и лишь моргала ресницами, не в силах вымолвить ни слова.
– Сейчас я пойду в конюшню, чтобы разбудить конюха. Как вы помните, мой экипаж поломан и мне нужна помощь. Коня я оставляю вам. Решайте сами, что делать. Если хотите сбежать – дорога открыта.
Он достал из кармана еще один толстый кошелек и привязал его к седлу, давая понять мне, что тем самым спонсирует мой побег.
После этого герцог развернулся и медленно заковылял в сторону хозяйских построек, так и оставив меня стоять с открытым ртом и раненым сердцем. В эту минуту он вновь напомнил мне дьявола – хитрого и жестокого. Ну уж нет, дорогой Альваро! Так просто ты от меня не отделаешься!
Глава 10
Когда герцог вернулся в компании конюха и еще двоих подручных, которые несли в деревянном ящике какие-то инструменты, я стояла на том же месте и гладила коня по его мощной шее. Животное довольно фырчало и трясло блестящей гривой.
– Идите к озеру, – бросил он прислуге.
Альваро подошел ко мне, а затем, не говоря ни слова, подхватил меня под талию с легкостью, словно я была пушинкой, и усадил на коня.
– Что вы делаете? – испугалась я. – Ваша нога…
– Моя нога не должна вас беспокоить, сеньорита, – перебил он, вскакивая в седло позади меня. – Такая прекрасная головка должна быть забита исключительно мыслями о любви.
– Не стоит обманываться на мой счет, дорогой герцог, – высокомерно заявила я, – я всего лишь хочу воспользоваться вашим экипажем, чтобы добраться до порта. К сожалению, я не помню дорогу.
– Вы правы – порт совсем не место для одиноких прогулок юной сеньориты, тем более в такое время.
– Я же сказала, что просто забыла дорогу! Вы слишком далеко заходите в своих предположениях! – Я резко обернулась к нему и гневно посмотрела в глаза.
– Неужели? – спокойно спросил он. – Как так случилось, ведь вы родились в этих местах?
– У меня… амнезия, – ответила я.
– Да? Что ж… Это может создать проблемы.
Я нахмурилась, пытаясь понять, зачем он это сказал, но герцог мыслями уже был не со мной. Альваро напряженно смотрел куда-то вдаль, согревая мой затылок своим дыханием.
Внезапно он крепко прижался ко мне и взял в руки уздечку, а затем пришпорил коня. Гнедой сорвался с места, точно пуля. На этот раз мне совсем не было страшно. Я наслаждалась этой скачкой и чувством полета. Количество адреналина в крови зашкаливало. Хотелось кричать и смеяться. Жар от тела герцога передавался мне и дарил ощущение защищенности, вызывая внутри странные вибрации. И только спустя несколько минут я поняла, что дрожу. Дрожу, несмотря на тепло, исходившее от него, несмотря на самоуговоры и попытки расслабиться. В последний раз я чувствовала себя так во время первого поцелуя со старшеклассником.
Он дышал мне в затылок, заставляя прикрывать от удовольствия глаза и мечтать о таких вещах, что румянец заливал мои щеки.
«Угомонись, дурында! – уговаривала я себя. – А что, если под маской безобразное лицо? Что, если он настолько уродлив, что ты не сдержишься и закричишь от ужаса?»
Сердце отказывалось принимать доводы разума. Внутренний голос отвечал мне, что эти предположения беспочвенны, что я видела его глаза, губы, ровный нос, выделяющийся под маской. Почему же он скрывает лицо? Что там? Порез, ожог? Следы от оспин?
