земных богов, ночным призракам их не следует бояться, так как внешние адские пределы не опасны безгласным скользким летунам, чьим владыкой является не Ньярлатхотеп, а могущественный древний Ноденс.
Стая из десяти – пятнадцати ночных призраков, продолжал Картер, несомненно отпугнет птиц шантак, хотя, возможно, стоит взять с собой нескольких упырей, чтобы совладать с этими крылатыми тварями, ибо их повадки лучше известны упырю, чем человеку. Крылатый отряд мог бы высадить его где- нибудь в легендарной ониксовой цитадели и затаиться в укромном месте, дожидаясь его возвращения или условного сигнала, когда он пройдет внутрь замка помолиться земным богам. Если же кто-то из упырей захочет сопровождать его в тронный зал Великих, он будет им благодарен, ибо их присутствие придаст больше значимости и достоинства его просьбе. Он, впрочем, не будет на этом настаивать и хочет лишь с их помощью долететь до Кадата и вернуться обратно, а их последнее путешествие будет либо к чудесному предзакатному городу, если боги отнесутся к его просьбе благосклонно, или назад к Вратам Глубокого Сна в зачарованном лесу, в случае если его молитвы не возымеют действия.
Пока Картер говорил, все упыри слушали его с великим вниманием, и вскоре небо почернело от слетевших стай ночных призраков, за которыми ранее послали вестника. Крылатые твари уселись полукольцом вокруг упырьего воинства, дожидаясь, пока собакоподобные вожаки закончат обсуждение просьбы земного путешественника. Упырь-Пикман с серьезным видом долго лопотал со своими соплеменниками, и в конце концов Картеру предложили даже больше, чем он ожидал. Как он помогал упырям в битве с лунными тварями, так и они окажут ему помощь в дерзком путешествии к пределам, откуда никому еще не довелось вернуться, и они готовы выделить ему своих союзников, ночных призраков, не только в нужном количестве, но и все их воинство, и ветеранов прежних сражений, и молодых ночных призраков, за исключением лишь небольшого отряда, оставшегося на захваченной черной галере, и раненных в бою на острове-утесе. Они будут готовы к полету, когда он пожелает, а по прибытии на Кадат внушительный отряд упырей будет сопровождать его все время, пока он будет говорить с земными богами в их ониксовом дворце.
Испытывая огромную радость и благодарность, Картер вместе с упырьими вожаками приступил к выработке плана дерзновенного путешествия. Они решили, что крылатое воинство полетит высоко над чудовищным Ленгом, над безымянным монастырем и ужасными каменными деревнями и сделает остановку лишь на гигантских серых пиках, чтобы переговорить со столь пугающими птиц шантак ночными призраками, чьи подземные лазы проникли глубоко в недра скал. А потом, следуя советам, полученным от обитателей тех горных лазов, они выберут конечный маршрут и приблизятся к неведомому Кадату либо со стороны пустыни и гор к северу от Инкуанока, либо же с северной стороны отвратительного Ленга. Собакоподобные бездушные упыри и ночные призраки не испытывали ни малейшего страха перед тем, что сулила им нехоженая пустыня, как не испытывали ни малейшей робости оттого, что их ждет встреча с Кадатом и его таинственным ониксовым замком.
К полудню упыри и ночные призраки были готовы к полету, причем каждый упырь подобрал себе подходящую пару крылатых носильщиков. Картер разместился в голове воздушной колонны рядом с Пикманом, а впереди, в качестве боевого авангарда, расположились две шеренги ночных призраков налегке. По краткому приказу Пикмана грозная армада взмыла ввысь над поверженными колоннами и полуразрушенными сфинксами древнего Саркоманда. Они летели все выше и выше, и вот уже скрылись из вида базальтовые утесы за городом, а прямо по курсу показались холодные безжизненные плоскогорья на подступах к Ленгу. Еще выше поднялось черное воинство, и вот даже плоскогорье превратилось в песчинку, и, когда они направились к северу над продуваемым всеми ветрами плато, Картер вновь с содроганием увидел кольцо грубых монолитов и приземистое безоконное здание, в котором восседало чудовище с желтой шелковой маской на лице, от чьих цепких лап он чудом спасся. На этот раз черная армия, словно стая гигантских летучих мышей, летела, не снижаясь, и на большой высоте миновала тусклые костры кошмарных каменных деревень, не останавливаясь, чтобы поглядеть на ужасные кривляния рогатых и копытоногих полулюдей, несущихся в вечном вихре дикой пляски. Как-то раз они заметили птицу шантак, пролетавшую низко над равниной, но, завидев страшную крылатую армию, она издала испуганный крик и, громко хлопая крыльями, унеслась прочь в северном направлении.
С наступлением сумерек они достигли зазубренных серых хребтов, служащих Инкуаноку защитой, и стали кружить над причудливыми пещерами у самых вершин, которые так отпугивали птиц шантак. По зову упырьих вожаков из всех высокогорных лазов вырвались вереницы рогатых черных летунов, с которыми упыри и ночные призраки вступили в беседу посредством непотребной жестикуляции. Скоро выяснилось, что наиболее удобный маршрут пролегает над холодной пустыней к северу от Инкуанока, ибо северные подступы к Ленгу таят множество незаметных ловушек, которые даже ночным призракам не по нраву, а именно злые силы, таящиеся в белых полусферических зданиях на странных пригорках, которые народная молва связывает с Иными богами и их ползучим хаосом Ньярлатхотепом.
О Кадате громокрылые обитатели горных пиков почти ничего не знали, кроме того, что дальше к северу есть некая могучая чудотворная сила, которую зорко стерегут шантаки и вырезанные в горе часовые. Они упомянули и о том, что в тех нехоженых местах наблюдается диковинное искривление пространственных измерений, и вспомнили слухи о том крае, где стоит вечная ночь, но более конкретных сведений они передать не могли. Так что Картер и его спутники поблагодарили их и, миновав высочайшую гранитную вершину в небе Инкуанока, опустились ниже кромки фосфоресцирующих ночных туч и разглядели вдали жутких сидящих горгулий, которые некогда были горным хребтом, пока чья-то титаническая рука не вырезала в его девственных скалах ужасные изваяния.
Гранитные часовые, чьи ноги впечатались в песок пустыни, а митры пронзали сияющие облака, восседали пугающим полукругом, зловещие, похожие на двуглавых волков, с мордами, искаженными яростью, и с подъятыми правыми руками, они мрачно и злобно взирали на окоем человеческого мира, служа преградой ужаса на границе холодного северного мира, чуждого человеку. С их чудовищных колен взмывали ввысь слоноподобные птицы шантак, но все
