говорить на подобные темы. Дело в том, что в доме снова появился колдовской свет. Накануне Джо довольно поздно вернулся домой – по всему Массачусетсу отмечался День патриота[81], – уже после полуночи. Перед тем как войти в дом, он взглянул на окна Джилмена: сначала они показались ему совершенно темными, но потом стало заметно слабое фиолетовое свечение. Джо хотел бы предостеречь молодого джентльмена, ибо всякому в городе было известно, что такой свет всегда сопровождает появление призрака старухи Кеции и Бурого Дженкина. Раньше Мазуревич предпочитал не заговаривать на эту тему, но теперь колдовское свечение означало, что Кеция и ее зубастая тварь преследуют юного джентльмена. Не раз и сам Джо Мазуревич, и Павел Чонский, и домовладелец господин Домбровский вроде бы замечали, что такой же свет пробивается наружу сквозь щели в стенке, закрывавшей часть чердака над комнатой джентльмена; правда, все трое сговорились держать язык за зубами… Лучше бы молодому джентльмену сменить комнату и запастись распятием у хорошего ксендза, вроде отца Иваницкого.
Выслушивая нескончаемую болтовню соседа снизу, Джилмен ощущал, как тиски страха все плотнее сжимаются вокруг него. Конечно, Джо наверняка был в изрядном подпитии, когда возвращался домой накануне ночью; тем не менее его упоминание о фиолетовом свете наполнилось ужасным смыслом. Именно такой искристый свет всегда окружал старуху и маленькую косматую тварь в тех недолгих и отчетливых снах, которые предшествовали погружению в неведомые пропасти более глубоких видений; однако сама мысль, что бодрствующий сторонний наблюдатель мог видеть свет, являвшийся Джилмену во сне, решительно не укладывалась в рамки разумного. И где только этот парень мог такое узнать? Может, он и сам разговаривает или ходит во сне? Нет, по словам Джо, этого за ним не замечалось. Надо будет все-таки проверить. Может быть, Фрэнк Элвуд что-нибудь знает, хотя очень уж не хочется обращаться к нему с такого рода расспросами.
Горячка, невероятные сновидения, лунатизм, слуховые галлюцинации – а теперь еще и подозрение, что он разговаривает во сне, и без того очень нездоровом! Необходимо отложить занятия, посоветоваться с психиатром и взять себя в руки. Поднявшись на второй этаж, Джилмен задержался было у двери Элвуда, но увидел, что того нет дома. Он неохотно поднялся к себе и сел, не зажигая света. Взгляд был по-прежнему прикован к югу; кроме того, он поймал себя на том, что настойчиво прислушивается к тишине, словно надеясь уловить некий звук с чердака, и, кажется, воображает, будто видит зловещий фиолетовый свет, просачивающийся сквозь микроскопическую щель в низком наклонном потолке.
Той ночью во сне фиолетовый свет обрушился на него с возросшей силой, а старая ведьма и маленькая косматая тварь подобрались еще ближе и явно издевались над ним, визжа нечеловеческими голосами и делая какие-то дьявольские жесты. Джилмен был даже рад погрузиться в сумрачную бездну с ее привычным приглушенным ревом, хотя и там настойчивое преследование двух существ, похожих на скопление переливающихся пузырей и маленький многогранник со сторонами, меняющимися словно в калейдоскопе, вызывало особенно острое ощущение угрозы и необычайно раздражало. Затем сверху и снизу возникли огромные сходящиеся плоскости из очень гладкого материала – и Джилмен очутился в ином пространстве, ослепившем его резким холодным светом и представлявшем собой неистовую смесь красного, желтого и синего.
Он полулежал на высокой террасе, окруженной балюстрадой совершенно фантастической формы; внизу простиралась бескрайняя равнина, вся покрытая причудливыми остроконечными пиками, огромными наклонными плоскостями, неизвестно каким чудом удерживавшимися в равновесии, куполами, башенками наподобие минаретов, дисками, опиравшимися на тонкие шпили, и бесчисленными комбинациями других фигур. Некоторые из камня, остальные из металла – все они переливались великолепными красками в ослепительном многоцветном сиянии неба. Взглянув наверх, Джилмен увидел три гигантских пламенеющих диска разных оттенков, находившихся на различных расстояниях от необыкновенно далекого дугообразного горизонта, на котором выделялись вершины низких гор. Позади, насколько хватало глаз, были видны все новые и новые ярусы вздымавшихся к небу террас, подобных той, на которой находился Джилмен. Это подобие города простиралось до самых пределов видимости; Джилмен надеялся только, что оттуда не донесется какой-нибудь новый невыносимый звук.
Он очень легко поднялся с террасы; пол был выложен отполированным камнем неизвестной породы с частыми прожилками. Джилмена поразила причудливая форма угловатых плиток – не то чтобы полностью асимметричная, но, скорее, имеющая какую-то свою необычную симметрию, правил которой он никак не мог уразуметь. Балюстрада по краю террасы, доходившая Джилмену до груди, была необычайно тонко и причудливо отделана: вдоль перил на небольшом расстоянии друг от друга стояли фигурки весьма необычного вида и очень искусной работы, изготовленные, по-видимому, как и сама балюстрада, из какого-то неизвестного металла. Цвет этого металла невозможно было определить в царившем здесь ослепительном хаосе; нельзя было также понять, что могут изображать эти странные статуэтки. Они представляли собой нечто вроде поставленных вертикально цилиндров, сужающихся к концам, с тонкими спицами, расходившимися из центра, как от ступицы колеса. На обоих концах, сверху и снизу, каждый цилиндр имел по шарику или набалдашнику, с пятью плоскими, треугольной формы лучами, наподобие лучей морской звезды. Лучи лежали почти точно в горизонтальной плоскости, лишь немного отклоняясь от центрального цилиндра. Нижними своими шариками фигурки были припаяны к сплошным перилам, но крепление казалось крайне непрочным из-за очень маленькой площади соприкосновения двух поверхностей в месте пайки, так что нескольких статуэток недоставало: видимо, они были кем-то отломлены. Высота фигурок не превышала четырех с половиной дюймов, а максимальный диаметр спиц составлял дюйма два с половиной.
Поднявшись на ноги, Джилмен сразу почувствовал голыми ступнями довольно сильный жар, исходивший от плиток пола. Он был здесь совершенно один и первым делом подошел к балюстраде, чтобы взглянуть вниз, где в головокружительной глубине – не менее шестисот метров – лежал бескрайний город. Прислушавшись, он уловил ритмическую смесь мелодичных свистящих звуков разной высоты, едва доносившихся с узких улиц внизу; Джилмен пожалел, что
