привычное покачивание бредущего дерева, слушая сонный шелест змееподобных трав, вдыхая терпкие запахи токсинов. На душе было спокойно. Он радовался новому дню, предвкушал скорую встречу с коричневым морем, затаив дыхание, мечтал, как сегодня будет бегать по рыжим песчаным отмелям, – ведь кочующий лес надолго останавливался вблизи побережья!
Взрослые постоянно о чем-то беспокоились, но десятилетнему мальчишке их тревоги непонятны.
Он вырос среди альбийских туманов, с первыми осознанными впечатлениями впитал красоту окружающей природы и простой уклад жизни. Тошнотворные для старших запахи воспринимались Антошкой как привычные ароматы, его ничуть не мутило от постоянного чавкающего шума, с которым корненоги бредущих деревьев пожирали змееподобное разнотравье.
Толстая ветвь над головой изогнулась, пружинисто дрогнула. Утренний туман тек густыми полосами, и мальчик не разглядел, кто спустился с наблюдательного яруса, зато отчетливо услышал голос старика Веба:
– Море километрах в десяти.
– Лес, как обычно, остановится на пару недель, – отозвался Глеб Стужин. – Придется попотеть, откапывая шлюз «Корпускула».
– Зря мы послушали корпов. – Старик надрывно закашлялся. – Анклаву тут не выжить.
– Сделанного не вернешь, командир. Думать надо было раньше, когда отступали из Солнечной системы. Здесь, по крайней мере, нас не найдут омни.
– Зато добьют токсины, – мрачно предрек Веб.
Антошка ничего не понял из их разговора. Да и не старался понять, ведь у мальчишки иные заботы. Ему не терпелось дождаться, когда восход солнца растопит туман, отпроситься у родителей и бегом к морю!
Море было светло-коричневым, мутным, прибрежный песок оранжево-искристым, теплым. Сюда не заползали змееподобные травы, здесь не ступали корненоги бредущих деревьев, и только кистеперые рыбы неуклюже выбирались из воды, чтобы погреться на солнышке, да огромные панцирные многоножки шустро сновали по пляжу, оставляя в песке бесчисленные запутанные следы.
Кочующий лес остановился вдалеке. Деревья никогда не подходили близко к кромке соленой воды, не пересекали неровной линии, где оканчивалось шипящее многотравье и начинались рыжие прибрежные дюны.
Антошка вместе с другими ребятами бегал по мелководью, пугал кистеперых рыб, визжал, хохотал и резвился.
Счастье. Бездонное небо над головой. Пьянящий горьковатый воздух, палящее солнце, коричневатые горбины волн – ощущения беззаботного детства.
Взрослые купаться не пошли. Разбрелись по берегу, собирая панцири многоножек, а затем, отыскав самую большую из дюн, принялись копать.
Работа шла медленно. Солнце уже перевалило за полдень, а они все трудились с непонятным, молчаливым, обреченным упорством, не обращая внимания на жару, отгребая песок при помощи прочных панцирей, перенося его подальше, ссыпая горками, а морской ветер, любопытствуя, крутил вокруг места раскопок пыльные смерчи.
Антошка закупался, проголодался, устал. От обилия новых впечатлений кружилась голова.
– Эй, айда посмотрим, что там родители нашли! – раздался крик.
Конечно же, он припустил с остальными. Стайка ребят растянулась по пляжу. Исконные обитатели побережья испуганно разбегались. Мальчишки и девчонки, погодки от восьми до десяти лет, внушали им инстинктивный страх.
– Ух ты! – Первым до места раскопок добежал Мишка, самый старший из ребят, ему было одиннадцать. – Да здесь дыра какая-то! И куда все взрослые подевались?!
Действительно, странно! Антошка перешел на шаг, недоуменно оглянулся, посмотрел в направлении кочующего леса, но тот возвышался молчаливой стеной.
– Они чего, туда полезли? Зачем? – наперебой спрашивали ребята. Дети испугались, ведь взрослые никогда не бросали их одних, всегда находились неподалеку, не разрешали слезать с деревьев во время движения и только тут, на побережье, давали волю.
– Ну, вы как хотите, а я полезу, посмотрю! – Мишка прятал страх за громкими фразами. – Кто со мной?!
Девчонки не решились. Антону овальная дыра, окаймленная черным, мягким на ощупь выступом, внушала оторопь. На дупло дерева не похоже. Ход явно вел куда-то вниз. Дети понятия не имели, что такое подземелье или пещера, их жизнь проходила на деревьях, и шаг в пугающую темноту требовал изрядного мужества.
– Я с тобой! – ломким от волнения голосом произнес он.
– Ну, тогда пошли. – Мишку внезапная поддержка Антона совсем не порадовала. Он вообще-то собирался выждать многозначительную паузу и отказаться от дурацкой затеи.
– Ты первый! – Антон вцепился в толстый, местами растрескавшийся кант уплотнителя, заглядывая в сумрак.
Тоннель уводил вниз. В его глубинах угадывался неяркий свет.
Мишка переступил порог, оглянулся.
