Шурик ждал.
— Чтобы поблагодарить нас за нашу работу, нажмите один, — ласково пропел автоответчик.
Шурик ждал.
— Чтобы прослушать информацию о точках распространения журнала, нажмите два, — чуть менее восторженно сообщила трубка.
Шурик ждал
— Чтобы узнать об условиях льготной подписки, нажмите три, — будничным тоном сказал телефон, и стало понятно, что говорит не робот, а самая обычная, земная женщина из плоти и крови.
Шурик ждал.
— Чтобы сообщить о найденных опечатках, нажмите четыре, — с угрозой в голосе сказала гражданка из трубки.
Шурик вздрогнул, но не отступил.
— Чтобы поучить нас оформлять обложку, нажмите пять! — прорычала дьяволица, которой наступили на хвост.
Шурик был твёрже камня, к тому же не собирался никого ничему учить, он всего лишь хотел поговорить с Мишей Ёжиком.
— Чтобы узнать что-то ещё, дождитесь ответа секретаря! — нежным синтетическим голосом промурлыкал телефон. — И помните, ваш звонок очень важен для нас.
В трубке заиграл приятный летний джаз. Шурик ждал ответа. Ждал, ждал и ждал. Секретарь всё не отвечал. Видимо, очень устал. И с Мишей Ёжиком его не соединит. Раздались короткие гудки. Шурик перезвонил на другой телефон и ещё раз ознакомился с гаммой настроений автоответчика. Нет, всё-таки секретарь очень занят. Как жаль. Придётся топать в редакцию «Невских перспектив» самому.
Родители уличили Аню в прогулах. И попалась она совсем глупо, но отступать было поздно. С позором — хорошо хоть не с мигалками — её утром отвезли на учебу. Чтоб не шлялась где ни попадя с кем не надо, а училась, набиралась ума, стала хорошим управленцем. Аня была не против того, чтобы когда-нибудь — в будущем, отдалённом, невообразимом, — стать хорошим управленцем. Сидеть в дорогом кресле и управлять. Быть царицей, мудрой и справедливой. Внедрить внедрение по облегчению жизни офисных служащих. Чтоб раб судьбу благословил. Но это будет потом, зачем торопить события? Сейчас нет ничего важнее этих тревожных часов, которые она проводит в «Фее-кофее», сплетая невидимую нить между ним и собой.
Кое-как досидев до конца первой пары, будущая внедрительница внедрений устремилась — сквозь толпу медлительных, каких-то сонных, совсем не живых, будто никогда никого не любивших людей — туда, на набережную Обводного канала, где без неё уже могло случиться что угодно.
Охранник оглядел её, как людоед, который не так давно стал вегетарианцем и ещё не забыл своих прежних привычек, — только что зубами не щёлкнул. За барной стойкой опять маячила обладательница разноцветных косиц.
Аня сделала заказ, она уже вычислила самое дешевое и низкокалорийное блюдо, которое, вдобавок ко всему можно было смаковать хоть целый час. Этот шедевр выдумала Елена Васильевна, специально для Костыля. Когда ей надоел его дежурный вопль «Хозяйка, мечи на стол харчи, у мужика от голода портки спадают!» — она стала готовить — специально для него — рагу из продуктов, у которых истекал срок годности. Некрупный жилистый Костыль умудрялся съедать за один присест целую кастрюлю этого варева. Однажды Джордж по ошибке внёс это чудо-блюдо в основное меню. У Костыля появились конкуренты: главным образом те, кто, как и Аня, хотели подольше посидеть в «Фее-кофее», имея перед собой на тарелке законный повод.
Итак, Аня смаковала «Любимое рагу Костыля», а Костыль ревниво следил за тем, чтобы она не заказала вторую порцию.
Дверь открывалась и закрывалась. Кто-то входил, кто-то уходил, не докладывая о себе и не прощаясь. Разговоров почти не было — в это время кафе заполняли одиночки. Звенела ложечка о край фарфоровой чашки. Звучала музыка, под которую хотелось растянуться на полу и помедитировать в своё удовольствие.
Дверь в очередной раз распахнулась, но с каким-то жалобным и в то же время торжественным звуком, что-то вроде «Уиии-тадам!». Охранник-людоед, который от нечего делать изгрыз уже целую упаковку зубочисток — их трупики горкой лежали в пепельнице у его ног, — поднялся, раскинул руки так, словно собирался за раз унести на себе все сокровища из пещеры Али-Бабы, и, ухмыляясь, двинулся вперёд.
— Здорово, старушенция! — прохрипел он. — Права у тебя ещё не отобрали за езду без правил?
— Привет, Костылик. А тебя не запекли ещё под решетку? — с каким-то странным акцентом отвечала «старушенция».
Барменша с косицами уже махала ей рукой и посылала воздушные поцелуи. Из других залов спешили обычно неторопливые и расслабленные официанты. Даже повариха Елена Васильевна, которую Аня, по примеру многих посетителей, откровенно побаивалась, оставила свои кастрюли и сковородки, чтобы поприветствовать гостью.
— Елизавета, душа моя! — взвизгнула она. — Что у тебя с лицом? Ты заболела? Мы тебя вылечим! Жора тебя вылечит! Теперь ты снова дома и я могу быть спокойна!
Аня аккуратно переместилась на соседний стул, чтобы получше разглядеть бедную больную Елизавету. Посреди зала стояла крупная, пышущая здоровьем дама в брючном костюме цвета слоновой кости и того же оттенка замшевых туфлях. Не было никакого сомнения в том, что она передвигается по городу на автомобиле, а не на своих двоих, как Аня. Иначе бы забрызгала всё это великолепие осенней питерской грязью. Но почему Елена Васильевна
